Травное зелье, дивии коренья (из мифологических представлений о растительных атрибутах ведунов).

Травное зелье, дивии коренья (из мифологических представлений о растительных атрибутах ведунов).

Зелейничество, т.е. использование предполагаемых чудодейственных сил зелья (старинное название травы, травянистого растения) для достижения определенных, преимущественно магических, целей, было распространенным явлением на Русском Севере. Потому рассказы о ведунах-зелейниках, использующих в своей практической деятельности травы, занимают в мифологической прозе заметное место.

В качестве ведунов-зелейников в мифологических рассказах могут фигурировать знахари, колдуны, ведьмы, а то и простые смертные, перенявшие часть эзотерических (тайных) знаний от людей, посвященных в это искусство. Своим преемникам зелейники открывают чудесные свойства растений - какая трава «пользует» от той или иной болезни, в качестве образца дают незаменимые в знахарской практике травы и коренья. Посвящающие в искусство зелейничества сообщают и рецепты приготовления всевозможных настоев, отваров, мазей. В арсенале каждого колдуна, знахаря, ведьмы имелись свои, нужные ему растения, употреблявшиеся в соответствии с их свойствами и назначением, а также собственными намерениями и замыслами ведуна.

Согласно народным верованиям, растительный мир сходен с животным, где каждый вид имеет свое назначение. Трава отличается от травы, как животное от животного и даже как человек от человека. Вот почему растения, полезные для мужчины, не годятся для женщины, а для женатого мужчины и замужней женщины, для парня и девушки предписываются разные травы. Даже, казалось бы, известное, уже зарекомендовавшее себя в том или ином отношении и многократно испытанное растение далеко не на каждого оказывает ожидаемое воздействие. Да и взаимосвязь растения — знахаря (колдуна) — «пациента» может быть различной. В одном случае чудодейственную траву полагается сорвать самому знахарю и лишь затем передать ее больному, в другом — «пациент» должен сорвать целебное растение собственноручно, хотя и по указанию знахаря. Так, в одном из вятских мифологических рассказов «мужик из соседней деревни» ведет безнадежно больного, умирающего от чахотки парня в болотистое место, останавливается «у одной травки вышиной около двух четвертей» и велит тому сорвать ее. Принимая эту траву с соблюдением всех предписаний знахаря, больной в течение трех дней совершенно выздоравливает.

Знание трав, умение пользоваться ими хранились ведунами-зелейниками в тайне, иначе растения в их руках утрачивали свою чудодейственную силу. В среде же посвященных это искусство культивировалось веками. Его передача из поколения в поколение санкционировалась и регламентировалась определенными обычаями и обрядами. Помимо поверий, бытовавших в устной традиции, со временем получили хождение рукописные «травники», обобщавшие опыт зелейников и использовавшиеся в знахарской, колдовской практике, где иррациональное явно преобладало над рациональным, а мифическое причудливо переплеталось с реальным. Преемственно связанные с дописьменной народной ботаникой, обрастающие поверьями, соотнесенные с местной флорой, эти «травники» служили незаменимым пособием для всевозможных чародеев.

Из устных поверий и рукописных травников черпали зелейники свое тайное знание: где растет то или иное чудодейственное зелье, как оно выглядит, когда и как его следует собирать, какие обряды необходимо при этом совершать и какие заговоры произносить, где хранить сорванные травы, как и в каких случаях их применять. При рассмотрении этих сведений выясняется, какой могущественной сверхъестественной силой мог располагать ведун-зелейник, обратившись к магии трав, подкрепленной магией слова. В мифологических рассказах изображены разнообразные проявления этой силы.

Формы чудодейственных растений. Антропоморфные признаки.

Многие травы — объекты повышенного интереса со стороны зелейников — наделяются в поверьях некоторыми человеческими очертаниями. Например, растение иван-да-марья (или братки), у которого на одном стебле бывает два цветка — синий и желтый, осмысляется в народе как перевоплотившиеся брат с сестрой: «Были себе брат и сестра и отправились они странствовать. Долгое время они не видали друг друга, наконец, сошлись и один другого не могли узнать. Между тем, сестра понравилась брату, и они обвенчались. После узнали, что они — брат и сестра. Им стало стыдно, и брат сказал сестре: "Ну, сестра, пойдем в поле, посеемся: ты будешь цвесть лиловым цветом, а я желтым"».

Волшебные зелья проявляют себя как живые существа: они стонут, плачут, кличут, разговаривают между собой, особенно на вечерней и утренней заре: «Трава кликун кличет голосом по зорям по дважды ух-ух». Способность плакать приписывается, естественно, и плакуну. Цветы же ивана-да-марьи, принесенные в ночь накануне Ивана Купалы и разложенные по углам избы, разговаривают друг с другом, так что подошедшему вору кажется, будто это сами хозяин с хозяйкой беседуют между собой.

Формы чудодейственных растений. Зооморфные признаки.

По народным верованиям, среди чудесных растений встречаются и травы-животные. Вообще, многие растения своими наименованиями соотносятся либо с тем или иным животным (например, травы корова, мышка), либо с его частью (песий язык, воронье око). Другие же обозначают лишь принадлежность определенному животному (например, щавель может быть коневий, овечий, сорочий).

Очертания змеи-растения вырисовываются из поверья о волшебном горохе, который вырастает из трех горошин, положенных в разрезанное брюхо убитой весной змеи и вместе с нею зарытых в землю. Из мертвых (гниющих) «зловредных гадов» вырастает трава медяница, или курячья слепота. Будучи слепой, она обретает зрение лишь в Иванов день и, завидя человека или животное, бросается на него стрелой и пробивает насквозь. Корень же дикого чеснока похож на мышиный хвост.

Знаком соотнесенности травы с животным служит и способ ее хранения: например, сорванную и засушенную колюку держат в коровьих пузырях, чернобыльник зашивают в шкуру молодого зайца.

Формы чудодейственных растений. Фитоморфные признаки.

И все же у чародейских трав, нередко выступающих в качестве чудесных помощников или чудесных предметов, растительные признаки заметно превалируют. Различаются стоячие, стелющиеся и вьющиеся вокруг других растений травы. Каждую из них ведуны-зелейники опознают но очертаниям, размеру стебля, по форме и расположению листьев, но цветку. Разыскиваемую траву определяют, благодаря сходству с известными растениями: «листики, что капуста» (воронец), «подобна листьям крапивным» (андрон) «походит на брусничник» (боронецкая), «листы, что у рябины» (напахт) и т.д.

«Знающие» люди различают растения и по цвету листвы. Особенно легко узнать травы красных тонов: «листочки красны» (царские, или царевы, очи, т.е. росянка круглолистная — Drosera rotundifolia), «листом красновата» (ревялка, ревенька, т.е. ревень — Rheum), «токмо един лист багров» (ластовичья, или ластовичная, трава, т.е. чистотел — Chelidonium). Среди растений, собираемых колдунами или знахарями, встречаются и такие, у которых листья с верхней и нижней сторон разного цвета. И даже зеленая листва также служит одним из определителей чудодейственного растения.

Однако, пожалуй, самым ярким признаком того или иного растения является цветок. Его наличие иногда приписывается даже таким травам, которые никогда не цветут (например, папоротнику). У многих растений, причисляемых к чудодейственным, цветок красный или красноватых оттенков. Иногда растение увенчивается разными цветками, в числе которых «чернен, багров, зелен, синь» (могойт). У травы молчан один «цвет синь, а другой бел», у солнечника (подсолнечника — Helianthus annuus) «цвет разный».

И все же, несмотря на, казалось бы, скрупулезное описание чудесных растений в «травниках», несмотря на наличие образцов, хранящихся у ведунов-зелейников в своего рода гербариях, опознать ту или иную чудодейственную траву оказывается делом непростым. Ведь нередко одно и то же растение в разных локальных традициях было известно под различными наименованиями и, наоборот, под одним и тем же названием подразумевались разные травы. К тому же некоторые растения имели множество разновидностей.

И действительно, не так просто даже «знающему» человеку отыскать траву, которая «иному покажется, а иному не покажется» (осот), или зелье, которое днем и не приметишь, а видно оно только ночью, когда сияет, потому что один из его цветов «как свеча горит», другой же цвет желтый (лев), или же найти растение с четырехугольным стволом, по своим очертаниям подобное церкви (цвитария). Человеку, не посвященному в тайные знания, невозможно опознать и траву, которая и в огне не горит, и в воде плывет против течения, что характерно для таких волшебных растений, как ревекка, водяной пуп и особенно разрыв-трава.

Знахарь замечал, какую именно траву едят гуси на лугу, в то время как другая птица ее не клюет, и по тому признаку узнавал в загадочном растении жируху («жира» в севернорусских говорах — «жизнь»), или водяную крапиву. По поверьям, чудодейственная трава занимает особое место по отношению к окружающим ее травам: она растет в середине, в центре, а «все травы приклонны к ней» (кликун); «около нее поблизости травы нет, а которая и есть, и та приклонилась перед ней» (лев). Да и само описание трав, как выясняется в конечном итоге, отнюдь не отличалось реальной конкретизацией и часто сводилось по сути к варьирующимся формульным выражениям, обозначающим высоту, длину, ширину, цвет всего растения либо определенной его части.

Заметим, что среди трав, собираемых «знающими» людьми, преобладали растения, которые мы бы назвали лекарственными. Однако осмысление назначения, пользы, способов применения зелья, истолкование самих причин болезней и условий исцеления оставались все же в рамках мифологических представлений, что не могло не сказаться на восприятии самих растений. К тому же применение даже обычных лекарственных трав подчас сопровождалось магическим словом заговора, с которым знахарь обращался к различным мифическим существам, языческим или христианизированным. Предполагалось, что магической силой ведуна-зелейника подкреплялось благотворное воздействие растения.

Отточенность и устойчивость формул описания растений в «травниках» (в известном смысле они могут быть приравнены к заговорным формулам) наводит на мысль, что в период устного, дописьменного их бытования они представляли собой некие магические тексты, передаваемые посвящаемым в «зелейничество».

Таким образом, материалы «травников», соотнесенные с мифологическими рассказами и поверьями, со всей очевидностью показывают, что ведуны-зелейники имели в своем распоряжении растения, которым приписывались не столько реальные, сколько мифические свойства и посредством которых утверждались их власть над человеческим бытием, представленным в разнообразных его проявлениях.

Криничная Н. А. Травное зелье, дивии коренья (из мифологических представлений о растительных атрибутах ведунов) // ЭО, 1999, № 4.

Хельга, благодарю.
__________________________________