Один. Верховный бог.

Один или Вотан, Водан ("всеотец", "воитель"), верховный бог скандинаво-германской мифологии, сын Бора и Бестлы, внук Бури. Его культ был особенно популярен у викингов, в связи с чем период его расцвета приходится на VIII и IX столетия. Мореходы и пираты Севера поклонялись 6oгy, любящему битвы, и верили, что в Вальхалле, принадлежащем Одину крытом серебром жилище, этот одноглазый бог собирает рать эйнхериев, "доблестно павших" воинов

Один. Говард Дэвид Джонсон

Похоже, что именно тогда Один потеснил Тюра, первоначально бога неба германо-скандинавской мифологии. Тюр остался "богом битвы", а Один взял под свое покровительство воинскую элиту. Лишь он мог во время сражения приводить дружинников в состояние неистовой ярости, когда они лишались чувства страха и ощущения боли. Имя Одина означает шаманский экстаз, одержимость, близкую боевому ражу ирландского героя Кухулина. То, что именно Один занял место верховного бога, показывает, какую важную роль в жизни северян играла война.

Следует, однако, отметить, что сам бог не был подвержен воинственному экстазу; он был, скорее всего, сеятелем военных раздоров. Помимо власти над дружинами смертных и "доблестно павших", Один считался богом магии и мудрости. Как старейший из богов, он был почитаем ими как отец. Его можно обвинить в коварстве и кровожадности, но нельзя забывать, например, об его образованности. Внутренняя борьба добра и зла у Одина сродни природе индуистского бога Шивы, великого разрушителя-созидателя индийской мифологии.

Одина часто изображали одноглазым седобородым старцем в синем плаще, чье лицо скрыто капюшоном или широкополой шляпой. Глаз бог отдал Мимиру, хозяину источника великой мудрости, за один лишь глоток из него. Оставшийся глаз символизировал солнце, а потерянное око, символ луны, плавало в источнике Мимира. Чтобы узнать тайну мертвых и обрести дар ясновидения, Один, пронзенный собственным копьем, девять дней висел на мировом древе Иггдрасиль. Затем, утолив жажду священным медом, он получил от великана Бёльторна, своего деда по материнской линии, магические руны — носители мудрости.

У Одина была жена Фригг, проживавшая в Асгарде. Она по праву сидела рядом с супругом на престоле Хлидскьяльве, откуда божественная чета могла обозревать все девять миров, наблюдая за событиями настоящего и будущего. Один знал все, что происходит в девяти мирах, и в этом ему помогали дна брата-ворона, Хугин ("мысль") и Мунин ("память"). Облетев миры, птицы возвращались и, сидя на плечах Одина, нашептывали обо всем, что им удавалось узнать.

Один стоял во главе валькирий, исполнительниц его воли на полях сражений. Однажды Брунхильд, помогая Сигмунду, отказалась повиноваться Одину. В наказание Брунхильд должна была пребывать на вершине холма, пока ее не полюбит смертный. Позже бог смягчил кару, окружив Брунхильд огненным кольцом, пройти которое мог храбрейший из героев. Сыновьями Одина считались среди прочих Тор, Бальдр, Хед и Вали.

С приближением Рагнарёк мудрый и ясновидящий Один становился все более озабоченным. Если в скандинавской мифологии вселенная очищается кровью инеистого великана Имира, поскольку божественные братья, Один, Вили и Ве, убив великана, создают из его тела мир, то финалом существования мира должна стать битва богов и чудовищ, и как итог — всеобщая гибель. Предвестием Рагнарёк стала смерть Бальдра. Один был бессилен предотвратить катастрофу. Единственным утешением ему служило знание, что возродившийся Бальдр займет его место в новом мире, на новой земле, которая поднимется из морской пучины. Рост численности собранной в Вальхалле дружины служил залогом успешной подготовки к Рагнарёк, поскольку эйнхерии должны были участвовать в этой последней битве в долине Вигрид. где погибнут и все люди. Самого Одина должен проглотить чудовищный волк Фенрир, мерзкий отпрыск бога огня Локи и великанши Ангрбоды.

Энциклопедия мифологии

Благодарю.
_____________________________

Очень интересно! Благодарю, Хельга.
У меня давно мысль была о схожести Атиллы и Одина..
Про мед поэзии понравилось. Кому капнул, те скальды, а чем опорожнился - у бесталанных поэтов...Вот оказывается откуда все идет)

У этого бога много имен, и вот лишь некоторые из них: Водан, Один («Ярость» или «Неистовство»), Альфадир («Всеотец»), Херьян («Владыка»), Вунш («Желание» или «Воля»), Игг («Ужасный»), Вератюр («Бог жизни»), Фимбультюр («Могучий бог»), Хрёд («Рычащий»), Свипаль («Изменчивый»), Ганглери («Странник»), Хангагуд («Бог повешенных»), Гейрвальд («Владыка копья»), Хертейт («Радующийся войне»), Глапсвид («Соблазнитель»), Текк («Желанный»), Саннгеталь («Находящий правду»), Оски («Исполнитель желаний»), Сигфёдр («Отец победы»), Гримнир («Скрытый под маской»), Бёльверк («Злодей») и Харбард («Седобородый»)[1]. Его основное имя, «Один» (Odin или Óðinn), происходит от древнегерманского слова со значением «ярость берсерка» и указывает на связь этого божества с экстатическим трансом, ибо Один — это бог экстаза, бури, поэзии, заклинаний, магии, битвы, смерти и преображения. Но при этом он — еще и бог мудрости, ясности ума, поиска знаний и божественного порядка. Некоторые современные северные язычники полагают, что такое обилие прозвищ, или хейти, у Одина свидетельствует об особом уважении, почтении и даже страхе, с которым относились к этому богу в северных странах Европы до утверждения христианства[2]. Так это или нет, но список имен Одина и впрямь внушает почтение: в общей сложности их известно более 150. И это позволяет с уверенностью утверждать, что Один способен принимать многие обличья и проявляться в самых разнообразных ипостасях. Среди прочего, он нередко скрывается под личиной простого странника и в этом обличье путешествует по всем девяти мирам, набираясь знаний, воплощая свои замыслы и общаясь со смертными.

Именно Один вдохнул жизнь в первых людей — мужчину и женщину. По этой причине, а также в связи с местом Одина во главе пантеона, его называют Всеотцом, тем самым восхваляя его животворную силу. Один как Податель Дыхания тесно связан с Одином как Отцом Рун и Искателем Знаний. Многие из его прозваний-хейти указывают на силу изреченного слова и сосредоточенного дыхания: Оми («Гулкоголосый»), Хведрунг («Рычащий»), Видримнир («Кричащий наперекор»), «Гальдрафёдр» («Отец гальдра»), Гёлльнир («Визжащий»), Эйлуд («Вечно гремящий») и так далее. Один — бог магии и власти. В магической практике речь вызывает именуемые предметы из небытия. Значительную часть рунической магии составляли особые песнопения и пение рун (собственно, это и называлось гальдром: в буквальном смысле слово galdr означает «петь» или «каркать»[3]), при помощи которых маг управлял воплощением своего замысла в реальности или, иногда, призывал духов и брал их под свою власть. Таким образом, говорить — значит, наделять жизнью; и в скандинавском пантеоне эта способность отведена главному из всех богов.

Итак, в своей ипостаси Подателя Дыхания Один оживляет и одушевляет все сущее. Он вдыхает жизнь в самые наши сокровенные, потаенные мечты и в те способности и таланты, которыми мы прежде пренебрегали. Он пробуждает наши страсти, разжигает огонь вдохновения, творчества, а иногда и гнева. И еще у него есть невероятно раздражающая склонность: он распахивает двери в те уголки нашего сердца, которые мы, казалось, давно уже заперли крепко-накрепко. От Всеотца приходит не только дыхание, но и осознанность — а это временами очень страшно. Нас порождает выдох Одина — дуновение, исходящее из его уст; и в наш смертный миг Один снова вбирает нас в себя со вдохом. Вся наша жизнь — это промежуток от выдоха до вдоха божества; Один не просто дарует нам жизнь, но кладет ей начало и конец своим дыханьем.

Адам Бременский в XI веке провозгласил: «Woden, id est furor» («Водан — это ярость»[4]). Несомненно, так оно и есть, но в еще большей степени Водан — это жажда и голод. Из письменных источников нашей традиции[5] явствует, что Один непрестанно жаждет знаний. Чтобы обрести мудрость, знание и понимание, он идет на все, не останавливаясь даже перед муками и страданиями. Самый известный и характерный тому пример находится в строфах из «Речей Высокого», где Всеотец говорит:

Знаю, висел я
в ветвях на ветру
девять долгих ночей,
пронзенный копьем,
посвященный Одину,
в жертву себе же,
на дереве том,
чьи корни сокрыты
в недрах неведомых.

Никто не питал,
никто не поил меня,
взирал я на землю,
поднял я руны,
стеная их поднял —
и с древа рухнул[6].

В этих строках повествуется о том, как Один добыл руны. Всеотец добровольно принес себя в жертву: девять дней и девять ночей он провисел на ветвях Иггдрасиля, пронзенный собственным копьем, страдая от боли, голода и жажды. И на девятую ночь его мысленному взору открылись руны. Он разглядел их в великой бездне, извлек оттуда и перенес в явленный мир. Он выстоял и победил. И в этой истории как нельзя более наглядно раскрывается самая суть Одина: Один — это голод и жажда, побуждающие непрестанно идти все дальше и глубже. Но это далеко не единственный пример того, с какой неутолимой жадностью Один охотится за знаниями. В «Речах Вафтруднира» он снова (вопреки совету Фригг, Матери всех живущих) подвергает себя огромной опасности, вступая в состязание с мудрым и хитроумным великаном. Ставка в этой игре в загадки — голова проигравшего. Но, конечно же, Один побеждает, и с головой расстается великан. В поисках знания о том, как мудрее всего распоряжаться своей властью и мудростью, Один отправляется к великану Мимиру и отдает глаз за право испить из его магического источника. Еще один сюжет повествует о том, как Один добывает священный мед — мед поэзии, вдохновения и творческого огня. Этот мед, Одрёрир, первоначально принадлежал богам и был приготовлен из крови Квасира — необычного существа, слепленного из слюны всех богов. Затем этот мед у богов похитили, и, в конце концов, он достался йотуну Суттунгу. Суттунг спрятал чудесный напиток в пещере и посадил свою дочь Гуннлёд охранять его. Чтобы добыть мед поэзии, Один пришел в страну великанов под личиной Бёльверка, проник в пещеру посредством обмана и оборотничества и соблазнил Гуннлёд, обменяв три ночи любви на три глотка меда. От этого союза родился Браги, бог поэзии.

Здесь Один ярко проявляет еще одно из своих самых выдающихся качеств: Всеотец любит женщин — всех, независимо от облика, размера и возраста. (И это бросается в глаза даже при самом беглом прочтении «Эдды»! Взять, к примеру, хотя бы «Песнь о Харбарде»: Тор похваляется тем, сколько йотунов он убил, а Один в обличье Харбарда хвастается в ответ своими любовными победами.) С женщинами он очень нежен, особенно с теми, кто отвечает на его любовь. Здесь надо добавить несколько слов по поводу хвастовства любовными победами, к которому так склонен Один. Мне кажется, что такая похвальба из уст божества — вовсе не признак вероломства или мужского шовинизма. Скорее, это свидетельство его могучей сексуальности, энергии и жизненной силы, настолько изобильной, что сдержать ее невозможно. Это символ жизни, избытка и могущества, а также, самое главное, — это призыв жить настоящим и ловить мгновения счастья — хрупкие и мимолетные, но от этого еще более сладостные. Призыв этот обращен, прежде всего, к другим божествам, которые живут, насторожив уши, в вечном ожидании, что Хеймдалль вот-вот затрубит в свой рог, возвещая последнюю битву, — но не только к ним. Он обращен ко всем, кто открывается Одину, кто любит его хоть немного и кто способен вместить в себя, пусть и на краткий миг, хотя бы каплю его колоссальной божественной сущности, чтобы в нашем мире той стало еще чуть-чуть больше. Мы — двери, окна и сосуды для этого самого деятельного и предприимчивого из богов.

Ввиду тесной связи этого божества с жизненной силой совершенно не удивительно, что Водан оказывается еще и богом врачевания, хотя после обращения Скандинавии и Исландии в христианство эта сторона его природы ушла в тень. Сохранилось только три источника, в которых Один упоминается как целитель. Первый из них — так называемое Второе Мерзебургское заклинание, в котором Водан исцеляет вывихнутую ногу лошади:

Фоль и Водан ехали к лесу.
Тогда у кобылы Бальдра была вывихнута нога.
Тогда заклинала ее Синтгунт, Сунна ее сестра.
Тогда заклинала ее Фрейя, Фолла ее сестра.
Тогда заклинал ее Водан так хорошо, как он умел,
и от вывиха кости, и от вывиха крови, и от вывиха сустава:
кость к кости, кровь к крови,
сустав к суставу да приклеятся[7].

Второй источник — «Заклинание девяти трав» из древнеанглийской рукописи «Lacnunga»:

Водан взял эти стебли, девять побегов славы,
И от удара аспид на девять частей распался,
Тут и устроила так яблоня против яда,
Что уж ему вовеки в мире не будет жизни.
Кервель и фенхель, эти двое самых могучих,
Созданы были мудрым Владыкою одноглазым,
Святой в небесах сотворил их, когда он висел на древе,
И разослал и отправил по всем девяти мирам их,
Злосчастным равно и счастливым, помощь всем без изъятья.

Третий источник — второе руническое заклинание из «Речей Высокого»:

Знаю второе, —
Оно врачеванью
Пользу приносит[8].

Разумеется, у Водана есть и более темная сторона. Он хитер, неумолим, свиреп и великолепен в битве. Он возглавляет воинство мертвых, выезжающее на Дикую Охоту, и вообще способен повелевать умершими, подчиняя их своей воле. (Так, в «Прорицании вёльвы» Один поднимает из могилы умершую провидицу и заставляет ее предсказать будущее.) Многие хейти Одина говорят о нем как о божестве войны и битвы: Херблинди («Ослепляющий рать»), Хникуд («Ниспровергатель») и Вальгаут («Бог павших»). Другие имена подчеркивают его свирепость: Бёдгедир («Подстрекатель битвы»), Водан («Ярость»), Видур («Убийца») и так далее[9]. Один — Странник, без устали скитающийся по свету в поисках знаний и каких-нибудь хитроумных способов отдалить день Рагнарёка и, быть может, заодно пополнить и сокровищницу своей собственной мудрости.




[1] Перечень имен Одина см.: http://weavenworld.ru/books/C42/I214. — Примеч. перев.

[2] Из личной переписки с Вульфгестом, главой группы «Ealdricht», работающей в традиции англосаксонского язычества.

[3] От древнескандинавского глагола gala — «каркать».

[4] H.R. Ellis Davidson, Gods and Myths of Northern Europe. Harmondsworth: Penguin Books, 1964, p. 70.

[5] Корпус источников современного северного язычества включает в себя «Старшую Эдду», «Младшую Эдду», исландские саги, древнеанглийские лечебники, юридические документы и исторические хроники, а также современные антропологические, археологические и исторические научные исследования.

[6] «Старшая Эдда», «Речи Высокого», 138—139, пер. А.И. Корсуна. — Примеч. перев.

[7] Пер. Т.В. Топорова. — Примеч. перев.

[8] «Старшая Эдда», «Речи Высокого», 147, пер. А.И. Корсуна. — Примеч. перев.

[9] Brian Branston, Gods of the North. New York: Thames and Hudson, Inc., 1980, p. 112.

Galina Krasskova (c)
Перевод: Анна Блейз (с)

Рудольф Мезон, «Вотан». Мрамор, ок. 1890