Змеи и магия

автор **Хельга** Вс 13 Фев 2022, 12:54

"Некий барин ходил в лес, собирал там змей, что с короной на голове, а дома приказывал слуге готовить себе из них пищу. Змеи имели то свойство, что, поевши их человек начинал понимать разговор огня с огнем, травы с травой." Аналоги этой севернорусской бывальщины зафиксированы во всех славянских этнокультурных традициях. Так, в одной из украинских бывальщин казак, съевший кусочек змеи, сваренной живьем в десяти водах, стал понимать язык всех степных растений. Он услышал, как чернобыль говорит: «я от черной болезни», а тирлич кричит: «я талисман любви». Согласно южнославянским поверьям, тот, кто съест белую змею, будет понимать все, о чем говорят травы; съевшему же сердце орешниковой змеи каждая трава на лугу скажет, какой целебной силой она обладает. Ведь змея, по народным представлениям, понимает язык трав, знает их лечебные и животворящие свойства. Так, согласно одному из мифологических рассказов, змея, лежавшая на дороге и насмерть раздавленная проехавшим по ней возом с тяжелыми товарами, была оживлена другой змеей, принесшей во рту припутник и положившей на пострадавшую пучок этой травы.

Змее приписываются и другие свойства, которые передаются тому, кто отведает ее мяса. Согласно белорусской мифологии, человек, попробовавший некоей черной "полиуки с вужового мяса», стал понимать язык зверей и птиц". Другая версия этого мотива реализована в русской бывальщине: солдат съедает остатки кушанья, приготовленного из мяса змеи, и становится всевидящие. Аналог обнаруживается в украинской традиции: отведавший змеиного мяса обрел всеведение. Поляки же верят, что съевший кусочек змеи будет понимать три языка.

Как следует из севернорусской бывальщины, обрести магические способности можно и поцеловав змею. Семантика подобного действа достаточно определенна: отчасти воспринимая через дыхание душу змеи, т.е. ее жизненную, в том числе и магическую силу, герой приобщается к дару, присущему этому хтоническому персонажу. Едва ли не большего эффекта можно достигнуть, если человеку удастся взять у вещей змеи слюну. Аналог этой версии мотива обнаруживается в других славянских традициях: змея плюет в рот человеку (в болгарском варианте), прикладывает свой язык к его языку (в польских вариантах), велит ему воткнуть березовую веточку одним концом себе в ухо, а другим — ей в горло (в белорусском варианте) и т.д.

Вместе со слюной, которая наряду с другими выделениями (пот, кровь) осмысляется в народных верованиях как одно из вместилищ души, герой получает и магические способности: умение слышать рост травы и понимать язык растений и животных, всеведение и ясновидение. В этом свете становится понятным, почему в русских заговорах со змеей, голоубницей. голубицей (в белорусских заговорах: змея Голубея) отождествляется вещица, т.е. ведунья, ведьма. Подобное отождествление не оставляет сомнений относительно происхождения ведовской силы.

Культ предков (в том числе тотемного характера), якобы воплотившихся в змеев, и культ домового (одна из его эманаций — хтоническое существо), в значительной мере послужили этнографическим субстратом, на основе которого сформировались мифологические рассказы данного типа. Этому же способствовал и культ змеи, слывшей в народе вещей и мудрой.

Заметим, что в этом сюжете эквивалентом змее часто служит лягушка. В одном из поволжских мифологических рассказов «знающий» предлагает мужику-пчеловоду отведать мед, который съела и затем отрыгнула огромная лягушка, выползшая из подпечка. Поскольку мужик отказался от этого угощения, он так и не овладел тайнами пчеловодства, успех в котором дается «неспроста». Семантика меда и рвоты в мифологии та же, что и слюны, пота, крови и пр.

О том, что проглатывание человека мифическим существом по своему смыслу эквивалентно приобщению его к телу (мясу, выделениям) почитаемого животного, свидетельствует бывальщина, которую приводит в своей статье Н.А. Никитина: будущий колдун вначале был поглощен некоей лягушачьей головой «с пастью более ведра», а затем отведал рвоты, изрыгнутой ею же. Тождеством совершенных действий обеспечивается максимальный эффект. Не случайно прошедший двойное посвящение стал сильным колдуном: он мог на лету остановить птицу — и та падала мертвой; летом шел по реке, как по дороге.

"ПОСВЯЩЕНИЕ В КОЛДУНЫ: ИСТОРИКО-ЭТНОГРАФИЧЕСКАЯ ОСНОВА РУССКИХ МИФОЛОГИЧЕСКИХ РАССКАЗОВ О ПЕРЕДАЧЕ-УСВОЕНИИ ЭЗОТЕРИЧЕСКИХ ЗНАНИЙ"
Криничная Н.А.