Хёнир

ХЁНИР

Несмотря на то, что Хёнир упоминается как спутник Одина и Локи — двух широко известных скандинавских богов, — о нем самом сохранилось очень мало сведений. Судя по всему, в древние времена у него не было ни своего культа, ни святилищ.

По-своему это удивительно, потому что в «Прорицании вёльвы» (63) именно Хёнир исполняет древние обряды после возрождения мира, что естественным образом побуждает думать о нем как о «жреческом боге». Некоторые исследователи на этом основании приписывают ему функции жреца или прорицателя.

На мой взгляд, хорошо уже то, что мы знаем о нем хоть что-то. По сравнению с Мейли и Непом, которые лишь упоминаются по именам как сыновья Одина, у него еще очень приличное досье. (Странное совпадение: один из кеннингов Хёнира в поэме «Хаустлёнг» — «шаг Мейли»).

Короче говоря, кое-что о нем известно. Хёнир фигурирует в «Прорицании вёльвы», «Речах Регина», поэме «Хаустлёнг», «Саге об Инглингах», «Саге о некоторых древних датских и шведских конунгах» и «Младшей Эдде». Интересно, что во всех случаях он упоминается не сам по себе, а вместе с Мимиром или же с Одином и Локи. На заре нового мира, описанной в «Прорицании вёльвы», он предстает в обществе Бальдра и других младших богов.

Большинство известных кеннингов Хёнира связано с Одином и Локи. Хёнир предстает либо как друг, либо как жертва Локи, испытывающего его храбрость. Кроме того, он — «друг» и, что более важно, «собеседник» Одина. В кеннингах богов часто упоминаются их родичи, но в случае с Хёниром этого не происходит.

Не удивительно, что в историях об их совместных странствиях Хёнир отступает на задний план перед Одином и особенно Локи. В одном таком сюжете Локи нападает на Тьяцци, и тот уносит его в поднебесье и заставляет поклясться помочь в похищении Идунн. В другом Локи убивает Отра и отправляется за золотом, чтобы заплатить виру родичам убитого. А Хёнир как будто всего лишь стоит и смотрит на происходящее, даже не пытаясь вмешаться.

Другие кеннинги Хёнира, приведенные у Снорри, весьма любопытны, но не слишком помогают понять, что представляет собой этот бог:

Какие есть кеннинги Хёнира? Его зовут «сотрапезником, попутчиком и собеседником Одина», «проворным асом», «длинною ногой» и «[глиняным] конунгом».

Кеннинги, характеризующие Хёнира через отношение к Одину, вполне понятны, но что значит «длинная нога» и «глиняный (или тинистый, илистый) конунг»? Некоторые исследователи (например, Джон Линдоу) предполагают, что Хёнир ассоциировался с аистом или журавлем — длинноногой болотной птицей.

Не исключено, что он и впрямь как-то связан с болотистыми местностями на морском побережье. В конце концов, некоторые божества, близкие Одину, тоже связаны с топями и водой: богиня Сага живет в чертоге под названием Сёкквабекк («погруженная скамья»), а жилище Фригг носит название Фенсалир («болотный чертог»).

Как уже было сказано, некоторые исследователи считают Хёнира богом прорицания. Основой для такой интерпретации служит строфа из 63 из «Прорицания вёльвы»:

Хёнир берет
прут жеребьевый,
братьев обоих
живут сыновья
в доме ветров —
довольно ли вам этого?

Обычно это понимают как указание на то, что Хёнир способен предсказывать будущее. Ранее в том же «Прорицании вёльвы» сообщается, что Один, Вили и Ве сотворили первых людей, а в «Видении Гюльви» это же деяние приписывается Одину, Лодуру (вероятно, Локи) и Хёниру. Таким образом, Хёнир — единственный из троих — действует и в начале времен, и после гибели мира; он единственный из древних богов, кто выжил, чтобы поведать всю историю.

Эта гипотеза согласуется с теорией Кевина Уоннера, согласно которой Хёнир олицетворяет память. Без него деяния Одина и прочих асов погибли бы вместе с ними в день Рагнарёка. Хёнир — это поэтическое бессмертие; потому-то он и остается в живых. Правда, на чисто человеческом уровне возникает вопрос: будет ли он скучать по своим дорожным товарищам или наконец-то вздохнет спокойно?

Выдвигались и другие предположения, связанные с единственным мифом, в котором Хёнир действует более активно, чем обычно, — это миф о войне между асами и ванами, в котором его вместе с Мимиром отправляют заложниками к ванам («Сага об Инглингах», IV). По заключении мирного договора ваны отдали асам «Ньёрда Богатого и сына его Фрейра», асы же «дали в обмен того, кто звался Хёниром, и сказали, что из него будет хороший вождь. Он был большого роста и очень красив. Вместе с ним асы послали того, кто звался Мимиром, очень мудрого человека…»

Вскоре, однако, ванам пришлось пожалеть о своей щедрости:

Когда Хёнир пришел в [Ванахейм], его сразу сделали вождем. Мимир учил его всему. Но когда Хёнир был на тинге или сходке и Мимира рядом не было, а надо было принимать решение, то он всегда говорил так: «пусть другие решают».

В конце концов, ванам это надоело, и они поняли, что их провели. Хёнира они трогать не стали (возможно, потому, что он был близким другом Одина), но Мимиру отрезали голову и отослали ее обратно асам. «Один взял голову Мимира и натер ее травами, предотвращающими гниение, и произнес над ней заклинание, и придал ей такую силу, что она говорила с ним и открывала ему многие тайны».

На первый взгляд, в этой истории Хёнир выглядит эдаким глуповатым красавцем, и кажется понятным, почему асы поспешили от него избавиться при первой возможности. На ум приходит миф о Пандоре и его символический смысл: красивая обертка, под которой скрываются неприятности. Вдобавок, несложно понять, почему Хёнира некоторые называют «богом нерешительности».

Другие, однако, толкуют его роль в этом мифе как указание на то, что сила Хёнира — именно в молчании, а сам, он, соответственно, — бог молчания или благоразумия. Так, Жорж Дюмезиль считает Хёнира воплощением «разумной осмотрительности» (в противоположность Локи, олицетворяющему опрометчивую хитрость), а Хильда Эллис-Дэвидсон отмечает, что в скандинавской традиции молчаливость считается более верным признаком мудрости, чем разговорчивость. И действительно, в «Речах Высокого» — изречениях, приписываемых самому Одину, — мы читаем:

Умом пред людьми
похваляться не надо —
скрывать его стоит;
если мудрец
будет молчать —
не грозит ему горе,
ибо нет на земле
надежнее друга,
чем мудрость житейская.
(Старшая Эдда)

Таким образом, Хёнира можно противопоставить Локи так же, как в ирландских сагах мудрый, но молчаливый Сенха противопоставляется Брикриу, который тоже сеет раздоры, но навлекает на себя беду собственным злоязычием.

Третьи рассматривают Хёнира и Мимира как двух взаимодополняющих богов. Маргарет Клюниз-Росс проводит параллель между ними и воронами Одина — Хугином и Мунином, Мыслью и Памятью. Хёнир, с ее точки зрения, — это рассудок, который способен видеть лишь настоящее и будущее, а потому сам по себе, без опоры на память (Мимира), бесполезен. Указывая, что Одину (судя по его словам в «Речах Гримнира») «страшней за Мунина», чем за Хугина, исследовательница толкует это как указание на особо важную роль, которую играла память в дописьменных культурах.

Известно также, что Один очень высоко ценил Мимира. В «Прорицании вёльвы», 46 он беседует с «черепом Мимира» накануне Рагнарёка, а в «Речах Сигрдривы», 14 в уста Мимира вложена речь о рунах («…тогда голова / Мимира молвила / мудрое слово / и правду сказала…»).

Может показаться, что существует два Мимира: обезглавленный бог, о котором речь шла до сих пор, и некий великан, упоминаемый в «Прорицании вёльвы», 28и в других источниках. Не исключено, однако, что они тождественны друг другу. В кельтских мифах фигурируют отрубленные головы, обитающие в источниках и изрекающие пророчества. В греческой мифологии Орфей тоже был обезглавлен, и голова его плыла по водам, не прекращая петь, а затем ее выловили и перенесли в пещеру, где она стала оракулом. Таким образом, можно предположить, что «Сага об Инглингах» повествует именно о том, как Мимир-великан превратился в вещую голову.

Принадлежностью к племени великанов могут объясняться его обширные познания в истории прошлого. Как известно, категория «великанов» достаточно гибкая, и не исключено, что Мимир причисляется к «великанам» не по родству, а по аналогии с другими древними и многознающими созданиями (такими, как Вафтрудир).

Одно из прозваний Мимира — Сёккмимир, Мимир Глубинный, — возвращает нас к образу Хёнира по ассоциации с глубинами вод, влажностью и сыростью. Тот же корень, sökk(va), мы встречаем в названии чертога богини Саги — Сёкквабекк, «затонувшая скамья» или «погруженная скамья». Имя Сага (Saga) означает «сказание» или «история», а ее чертог описывается в «Речах Гримнира», 7:

Четвертый — то
Сёкквабекк,
плещут над ним
холодные волны;
там Один и Сага
пьют каждый день
из чаш златокованых.

Имя этой богини естественным образом наводит на предположение, что Сага знает историю прошлого и делится своими знаниями с Одином.

Сага — служанка Фригг, а Фригг живет в чертоге под названием Фенсалир («болотный чертог») и ведает судьбы всего живого. Как говорит Фрейя в «Перебранке Локи», 29, «все судьбы Фригг, / я думаю, знает, / хоть в тайне хранит их».

Напомним, что кеннинги Хёнира «илистый конунг» и «длинная нога» наводят многих исследователей на ассоциации с болотными птицами, в особенности с черным аистом, которого называют «ласточкой Одина» (odensvala) и который, в отличие от белого аиста, обитает в лесах и избегает населенных местностей.

Итак, Хёнир живет на берегу или на мелководье, а Мимир — в глубинах вод. Этим может объясняться их сотрудничество: Хёнир выступал глашатаем Мимира до тех пор, пока ваны не обезглавили последнего. Надо полагать, после магических обрядов, проведенных Одином над его головой, Мимир перестал нуждаться в посредниках.

Еще одно соображение: если Мимир и впрямь великан, то перед нами очередной пример того, как боги силой захватывают сокровища, прежде принадлежавшие великанам. Луис Брэгг и Жаклин Симпсон предполагают даже, что в первоначальной версии мифа Мимира убил сам Один, и в подтверждение этому приводят строфу 50 из «Речей Гримнира»:

У Сёккмимира я
был Свидур и Свидрир,
старого турса
перехитрил я,
Мидвитнира сына
в схватке сразив, —

и упомянутое выше место из «Речей Сигрдривы» (строфы 13—14):

Хрофт разгадал их [руны]
и начертал их,
он их измыслил
из влаги такой,
что некогда вытекла
из мозга Хейддраупнира
и рога Ходдрофнира.

Стоял на горе
в шлеме, с мечом;
тогда голова
Мимира молвила
мудрое слово
и правду сказала…

Никаких прямых указаний на убийство здесь не содержится, но при желании эти строфы вполне можно истолковать как то, что Один обезглавил великана, а затем прибегнул к магии, чтобы сохранить его мудрость. Эта теория вписывается в общую схему, в которой великаны предстают как хранители богатств и знаний, а боги — как похитители этих сокровищ.

В итоге мы получаем ряд персонажей, связанных с водой и, возможно, со знанием судеб, причем одни из них готовы делиться своей мудростью, а другие молчат.

Мимир, как нетрудно заметить, входит в обе категории: с ванами он не говорит, но впоследствии беседует с Одином и делится с ним своими знаниями.

Уильям Сэйерс интерпретирует пару Мимир-Хёнир и сюжет об обмене заложниками с ванами по-своему:

Хёнир как заложник олицетворяет потенциальную силу, ограниченную и связанную. Но когда он говорит, эта сила высвобождается. Можно предположить, что его высказывания носят приказной или побудительный характер: вдохновенная мысль, будучи выражена в словах, преображает и определяет внешнюю реальность.

Как уже отмечалось, в дописьменных культурах, память играет особенно важную роль — и при этом, как правило, тесно связана с поэтическим искусством. Поэтому не исключено, что Хёнир говорит стихами; Сэйерс сравнивает его с ирландским бардом Сенхой и валлийским Гвальхмаи — оба они, как и Хёнир, ассоциируются с птицами и обладают пророческим даром. Исследовательница Джуди Куинн отмечает непроизвольный характер вдохновения и прорицания, которые в силу своей пассивности часто ассоциируются в скандинавских сагах с женщинами. Эта тема возвращает нас к образу Хёнира, который предоставляет другим принимать решения и выступает в роли прорицателя после Рагнарёка.

(c) Шина Макграт
(c) перевод Анна Блейз