Три сущности или начала.

В древних традициях в различных формах постоянно встречается учение, согласно которому в человеке, кроме человеческого тела, наличествуют три сущности или начала, и каждое из них обладает собственным характером и собственной судьбой. Первое соответствует сознательному «я», свойственному состоянию бодрствования: это обычная личность, возникающая вместе с телом и формирующаяся параллельно с его биологическим развитием. Второе называлось «демоном», маном, ларом, а также «двойником». Третье и последнее начало соответствует тому, что возникает из первой сущности после смерти; для большинства людей это «тень».

В той мере, в которой человек принадлежит «природе», изначальным корнем человеческого существа является «демон» (δαίμων); здесь этот термин не имеет зловещих коннотаций, приданных ему христианством. При рассмотрении человека с натуралистической точки зрения демона можно определить как глубинную силу, изначально создавшую сознание в ограниченной форме и в физическом теле, в котором она живет во время своего пребывания в видимом мире. Эта сила в итоге остается, если так можно выразиться, «позади» индивида, в предсознательном и подсознательном измерениях, в качестве основания органических процессов и тонких отношений с окружающей средой, другими созданиями, прошлой и будущей судьбой —отношений, обычно ускользающих от непосредственного восприятия. В этом отношении во многих традициях демон соотносится с так называемым двойником, который, возможно, является отсылкой к «душе души» или телу самому по себе; этот двойник часто тесно связывается с первоначальным предком или с тотемом, понимаемым как душа и как единая жизнь, породившая семью, род или клан, и, вследствие этого, он имеет более широкий смысл по сравнению с тем, что ему придается некоторыми школами современной этнологии. Отдельные члены группы предстают различными воплощениями или эманациями этого демона или тотема, «духа» их крови; они живут в нем, и по этой причине он превосходит их, как матрица превосходит любые частные формы, которые она производит из собственной сущности. Демона можно поставить в соответствие тому началу внутренней сущности человека, которое в индийской традиции называется линга-шарира. Понятие линга содержит в себе идею порождающей силы, что соответствует возможному происхождению слова genius из génère (действовать» в смысле порождения), а также римской и греческой вере в то, что genius или лар (демон) является порождающей силой, без которой семья угаснет. Тотемы часто ассоциировались с «душами» определенных животных видов, особенно змеи, по своей сути теллурического животного, которое в античном мире связывалось с идеей демона или гения —этот факт является одним из множества доказательств того, что в своей непосредственности эта сила по своей сути является субличностной и принадлежит природе, инфернальному миру. Таким образом, в соответствии с символизмом римской традиции, обителью ларов является подземный мир; они охраняются женским принципом —Манией, которая также является их матерью, Mater Lamm.

Согласно эзотерическим учениям, при смерти тела обычный человек в общем теряет свою личность, которая, впрочем, даже при его жизни была иллюзорной. От него остается только тень, которой через больший или меньший период времени суждено раствориться, что называется «второй смертью». Сущностные жизненные принципы умерших возвращаются к тотему как к вечному и неистощимому первоначалу, из которого жизнь возобновится в других индивидуальных формах, подверженных той же судьбе. Именно по этой причине тотемы, маны, лары или пенаты («которым мы обязаны дыханием внутри нас, нашими телами и разумной душой») также отождествлялись с мертвыми; культ предков, демонов и невидимой созидающей силы, присутствующей в каждом, часто путали с культом смерти. «Души» умерших продолжали существовать в божествах-манах (dii manes), в которых они растворялись, а также в тех силах рода, расы или семьи, в которых жизнь этих dii manes проявлялась и продолжалась.

Это учение относится к натуралистическому порядку. Но существует и другое учение, связанное с возможностью более высокого порядка —а именно с иным, привилегированным, аристократически-сакральным решением проблемы выживания после смерти. И здесь мы вновь обращаемся к уже выраженно йвыше идее о предках, которые благодаря своей «победе» даровали священное наследие следующим аристократическим поколениям, которые повторяют и обновляют обряд.

«Герои» или полубоги, к которым высшие касты и знатные семьи традиционной античности возводили свое происхождение, были сущностями, которые при своей смерти, в отличие от прочих, или не оставили после себя «тень», лярву «Я», которой суждено в итоге умереть, или одержали победу в испытаниях загробной жизни. Это были сущности, достигшие независимой, трансцендентной и неуязвимой жизни «бога»; они «победили вторую смерть». Это стало возможным, потому что они более или менее непосредственно подвергли свою жизненную силу тому изменению природы, о которой уже говорилось раньше в контексте трансцендентного значения «жертвы». В Египте ясно формулировали задачу создания из ка (другое имя «двойника» или демона) путем особого обрядового действия некого вида нового нетленного тела (сах), призванного заменить физическое тело и «стоять на собственных ногах» в невидимом измерении. В других традициях встречается тождественное понятие под названиями «бессмертное тело», «тело славы», «тело воскрешения». Вследствие этого, если в греческих традициях времен Гомера (как, кстати, и в начальном арийском периоде Вед) не предполагалось выживание одной только души —вместо этого выжившие («похищенные» или «сделанные невидимыми» богами, и перенесенные на «остров блаженных», где нет смерти) сохраняли тело и душу в неразрывной связи, то это нужно понимать не как свидетельство грубых материалистических представлений, как склонны верить многие историки религии в наши дни, а как символическое выражение идеи «бессмертного тела» как условия бессмертия; эта идея была классически сформулирована в дальневосточном эзотеризме (в оперативном даосизме). Египетское сах, созданное обрядом, благодаря которому покойный сможет продолжать жить в окружении солнечных богов, «служит признаком тела, которое достигло высокого уровня знания, силы и великолепия, и таким образом стало вечным и нетленным». Это тело описывается следующей формулировкой: «Твоя душа живет, твое тело вечно развивается под властью самого Ра без каких-либо ослаблений и изъянов, как у самого Ра». Завоевание бессмертия, победа над враждебными силами разложения связана с целостностью, с неотделимостью души от тела —тела, которое не подвергается разложению. Существует крайне выразительная ведическая формулировка: «Оставив позади всякий грех, возвращайся домой. Наполненный великолепием, воссоединись со своим телом». Кстати говоря, христианская догма «воскрешения во плоти» во время Судного дня является последним отголоском этой идеи, которую можно проследить до доисторических времен.

В таких случаях смерть представляла собой не конец, а завершение. Это «триумфальная смерть», дарующая бессмертие и являющаяся причиной, по которой в некоторых эллинских традициях покойника называли «героем», а смерть —«рождением полубога» (ήρωα γίνεσθαι); по которой покойный изображался носящим корону (часто возложенную на его голову богинями победы, сплетенную из того же мирта, что указывал на посвящаемых в Элевсинских мистериях); или по которой в католическом языке богослужения день смерти называется dies natalis (день рождения); или по которой в Египте гробницы покойных, предназначавшихся Осирису, назывались «дома бессмертия», а загробная жизнь понималась как «земля триумфа» —та-эн-маахеру; или по которой в Древнем Риме «демон» императора почитался как божество; и, в общем, по которой цари, законодатели, победоносные полководцы и основатели учреждений и традиций, которые, как считалось, связаны с действием и победой, выходящими за пределы природы, почитались как герои, полубоги, боги или аватары различных божеств. Священная основа авторитета, которым обладали правители в нескольких древних цивилизациях, покоилась на идеях подобного рода. Люди видели в правителях, которые были ближе к смерти, проявление божественной силы, которая с приходом смерти достигнет полного освобождения.

Таким образом, в вопросе посмертной судьбы души существуют два противоположных пути. Первый — «путь богов», также известный как «солнечный путь» или путь Зевса, ведущий к светлой обители бессмертных — в ее разнообразных представлениях в качестве вершины, небес или острова, от скандинавской Валгаллы и Асгарда до ацтекско-перуанского «Дома Солнца» —предназначенной для царей, героев и знати. Другой путь был предназначен тем, кто не смог пережить смерть: они медленно растворялись, возвращаясь к своим истокам —тотемам, которые, в отличие от отдельных индивидуальностей, не умирают; это жизнь Аида, «обитателей ада», Нифльхейма, хтонических божеств. Это учение встречается в такой же форме и в индийской традиции, где существовали выражения дева -яна и питри -яна, означавшие «путь богов» и «путь предков» (в смысле манов) соответственно. Также сказано: «Эти два пути, один яркий, а другой темный, считаются вечными во Вселенной. На первом человек уходит, а потом возвращается; на втором он возвращается заново». Первый путь, по аналогии ассоциирующийся с огнем, светом, днем и шестью месяцами солнечного восхода в течение года, ведет в край гроз, расположенный за «солнечными вратами», «к Брахману», то есть к необусловленному состоянию. Второй путь, связанный с дымом, ночью и шестью месяцами солнечного заката, ведет к луне, которая символизирует принцип изменений и становления и проявляется здесь как принцип, регулирующий цикл конечных существ, которые постоянно приходят и уходят во множестве недолговечных воплощений наследственных сил. Интересно отметить символизм, согласно которому те, кто следуют лунным путем, становятся пищей манов и вновь «приносятся в жертву» в семени нового смертного рождения. Согласно иному весьма выразительному символу, найденному в греческой традиции, те, кто не был посвящен, то есть большинство людей, осуждены делать работу Данаид в Аиде: носить воду в усеянных дырами амфорах и выливать ее в бездонные бочки, которые невозможно наполнить. Это демонстрирует незначительность их недолговечных жизней, которые бессмысленно повторяются вновь и вновь. Еще одним схожим греческим символом является Окн, плетущий канат на равнине Леты. Этот канат все время поедается ослицей. Окн символизирует человеческую деятельность, в то время как ослица традиционно воплощает «демоническую» силу: в Египте осел ассоциировался со змеем тьмы и с Ам-мит, «пожирателем мертвых».

️Юлиус Эвола, "Восстание против современного мира"