Шахматная партия с Ангелом Смерти

Холодной осенью 1921 года в доме прямо у подножия Андреевской церкви, умирал человек. За ним ухаживала немолодая женщина и ее дети. Человек, бывший некогда известным художником, не был их родственником, но дети любили его как родного.

Позже один из них оставил мемуары, записав удивительную историю перехода Художника в мир иной. Был он великолепным шахматистом, состоял в шахматных клубах и, умирая, утверждал, что каждый день к нему приходит Некто, садится на кровать и "играет с ним в шахматы "вслепую", без доски и каждый раз проигрывает и молча уходит. Но однажды Художник сказал "Сегодня он опять приходил, играл со мной и сегодня он выиграл, значит, сегодня я умру". Сказал это так спокойно, точно говорил "Сегодня я пойду погулять". И "умер под вечер, спокойно, в полном сознании" простившись с женщиной и ее детьми.

И эта, записанная очевидцем, его последняя шахматная партия с Ангелом Смерти дает нам право задуматься, а может Художник всю жизнь видел тех тех, кого он писал? Ангелов, духов, привидений, вампиров, русалок!




Имя этого киевского художника-мистика эпохи модерн – Вильгельм Котарбинский. Пребывающий в забвении главный Волшебник Киева в области изящных искусств. Его гопланы, души листьев, блуждающие огоньки, стрекозы и плакальщицы очаруют вас воплощением страшной страшно-прекрасной сказки.




Котарбинского хорошо знают все киевские искусствоведы, антиквары и коллекционеры, тем паче, что стоимость его работ постоянно растет, но и в этой среде у него весьма спорная репутация в духе его же страшных сказок). Те же, кто слышал хоть что-то– либо путают его с Врубелем, либо путают их работы, либо приписывают ему факты из врубелевской жизни. Любопытно, но даже люди, понятия не имеющие о пересечениях их жизней, увидев впервые работы Котарбинского сразу  вспоминают о врубелевском "Демоне"!

Вильгельм Александрович Котарбинский и Михаил Александрович Врубель… Их тени словно слились на киевской брусчатке! В их жизнях и впрямь много общего!  Польская кровь, привиденческо-демонический жанр. Оба приехали в Киев по приглашению профессора Прахова, оба имели отношения с женой профессора – Эмилией. В поисках информации для своей книги Ирине Потанина довелось даже выслушать феерический слух: мол, у Врубеля и Котарбинского была одна дочь на двоих! (Видимо, от той же Эмилии Праховой? Впрочем,  на деле, дочери не было ни у одного). Но то, что оба они были влюблен в Эмилию пишут сейчас в их биографических статьях многие, включая первого сплетника от культуры Садальского.

Котарбинский умер в том самом доме №14, у подножия Андреевской церкви, в котором молодой Михаил Врубель писал своего первого "Демона" с лицом Эмилии Праховой – женщины, которую он безнадежно любил. В этот же дом, спустя много лет, уже после развода с мужем перебралась и сама Эмилия. Котарбинский умер в ее квартире, практически у нее на руках, а незадолго до смерти тоже написал портрет Эмилии. И впору спросить, А не врубелевский ли Демон приходил к В.К. перед смертью, поучаствовать в шахаматной партии? А не портрет ли Эмилии довел его до могилы? И написать еще одну страшную сказку…

Она станет еще страшней, если добавить к ней современные легенды. Так, в одном из своих интервью самых известных антиквар Киева поведал историю:

"…был такой известный художник Вильгельм Котарбинский. Одна из его известнейших работ — "Могила самоубийцы". В свое время эта картина висела у одного киевского антиквара. Однажды он пришел ко мне и сказал: "Федор, у меня висит картина Котарбинского, и я чувствую, она меня уничтожает!" А через некоторое время умер… Причем причина его смерти так и осталась неизвестной

— ни с того ни с сего вдруг стал очень болеть…
- И сколько же ему было лет?
- Чуть больше сорока…
- Как же, по-вашему, все это можно объяснить?
- Ну как можно объяснить мистику?"


Позднее, общаясь уже с другим антикваром я выслушала очень похожее признание. Мол, заполучив картину Котарбинского, тот предпочел поскорее ее продать ее, не хотел, чтобы она висела в салоне – поскольку нехорошая эта картина, а он -  верующий человек.


Остается лишь вспомнить, как, пришедший исповедовать своего земляка, ксенз, выбежал из комнаты Котарбинского с криком "Еретик…. И хоронить его не буду,— не зовите!" И новая страшно-киевская сказка будет готова. И, возможно, однажды  я напишу ее, -  поскольку даже сплетни и страшные слухи -  лучше забвения! – но это будет только моя фантазия.


Судя по реальным воспоминаниям современников Вильгельм Котарбинский был на удивление светлым и легким, покладистыми, миролюбивым человеком. Если и сравнивать его с Михаилом Врубелем, то нужно сказать: он словно бы Врубель-наоборот. Да, работы Котарбинского – что тут таить – только тень от гениальности Врубеля, но во всем остальном Михаил Александрович мог бы позавидовать Вильгельму Александровичу.

Если для Врубеля Эмилия Прахова стала роковой любовью, демоном его жизни, для Котарбинского – лучшим другом и ангелом-хранителем. Да, они прожили под одной крышей последнии годы его жизни, и последнее, что он написал перед смертью был ее портрет… но те, кто приписывают им на этом основании роман, как-то забывают добавить: в то время Котарбинскому было 72 года, Эмилии 71. и это было лишь старая дружба людей, ставших тенями прошлых эпох, переживших зенит своей славы, любовь, две революции, гражданскую войну и 14 киевских переворотов, во время одного из которых, слыша как под стрекот пулеметов "Льюис" в Киев снова заходит Красная армия, Прахова и предложила старику перебраться к ним и, возможно, тем самым спасла ему жизнь.

Если для Врубеля погружение в лиловые миры его картин, обернулась трагедией, он закончил жизнь в сумасшедшем дома, Котарбинский – ежедневно и радостно витал в эмпиреях и, похоже, чувствовал себя там, как дома.

Если Врубель творил тяжело, часто падал духом, постоянно страдал от безденежья, Котарбинский неизменно пребывал в чудесном расположении духа, не знал нужды и творил как дышал. Лишь в юности, он едва не погиб от своей же любви к искусству…

В юности романтичный Вильгельм приехал в Рим, не зная на итальянском ни слова, практически без гроша за душой – его вела мечта стать художником.  Снимал помещение, оплачивал главное – работу натурщика и экономил на не самом главном – еде. Такая система жизненных ценностей, едва не закончилась смертью. Его же натурщик нашел работодателя в глубоком голодном обмороке.  На носилках для покойников бездыханное тело Художника отнесли к тем, единственным, кто согласился принять неизвестного умирающего земляка и коллегу – живописцам братьям Сведомским. Несколько дней Котарбинский балансировал между жизнь и небытием и имел возможность сыграть свою первую партию с Ангелом смерти.




Следующие 20 лет Котарбинский жил в Риме, слыл вполне успешным живописцем и писал античные сюжеты в академическом стиле.

Совершенно особенным Художником Фантастического жанра Вильгельм Котарбинский стал именно в  Городе Киеве – в волшебном Городе ведьм, чертей и Лысых гор.

"За два го­да Ко­тар­бинский в послеобеден­ные ча­сы от­ды­ха (от работы во Владимирском соборе – прим авт.), отъ се­ми до один­на­дца­ти, сделал 200 сепий на Фан­та­сти­че­ские сю­же­ты.  Сепии… имели вы­да­ющийся успіх... Въ этих сепиях ху­дож­ни­къ совсемъ до­ма, в об­ла­сти чи­стой Фан­тазии"
Что изоб­ра­жа­ютъ его сепии? Он са­мъ не зна­етъ. Это—меч­ты, это—видения, ко­то­рыя яв­ля­ют­ся ху­дож­ни­ку, „спя­ще­му наяву„. ... Ото все­го веетъ изя­ще­ство­мъ, нежно­стью и глу­бо­кой, шо­пе­нов­ской,-—поль­ской  гру­стью"

И именно сладкая грусть – не трагедия, ни ужас, ни страх – красота слез, тихая радость грусти – отличительная нота работ Котарбинского!

Всю жизнь Котарбинский – рисовал свои фэнтези запоем, как в молодости, когда он дорисовался до голодного тифа, до полусмерти – рисовал, не замечая, что умирает… сейчас же он рисовал умирающих, утопленниц, покойников, кладбища, могилы и блуждающие по ним огоньки.



Видел ли он их воочию, так же как и своего последнего гостя – Ангела Смерти? Ясно одно, Котарбинский был одним из тех уникальных людей, которые, повстречав привидение, скорее обрадуются  возможности поговорить с ним о иных пла­нет­ных си­стемах и сыграть необычную партию в шахматы, чем убегут в паническом страхе. Едва не умерев в юные годы, Вильгельм никогда не боялся смерти – кто боится старого друга?


Лада Лузина

Очень интересно. Надо же ,и не слышал про такого художника.

Да, Ассоль, очень интересно! Благодарю!

Ассоль, интересно и загадочно! Тоже услышала впервые, хотя о Врубеле знаю и видела его картины. Благодарю!

Благодарю, не ведала, погуглю еще, очень интересно)