Байки из склепа.

В этой теме всякие рассказы-страшилки)
_____________________________________________________________________________

Кот-некромант.


У бабы Зины жил кот-некромант. Я много раз наблюдала за тем, как он выкапывает в палисаднике мышиный трупик, пялится на него несколько минут в полной неподвижности, а потом издаёт короткий странный мяв. После чего мышь воскресала: вставала, отряхивалась и пыталась убежать. Но кот быстро ловил её и начинал с ней играть — отпускал, затем опять ловил и так до тех пор, пока замученная мышь не умирала. Тогда кот, убедившись, что несчастный грызун больше не подаёт признаков жизни, закапывал трупик на прежнем месте. А на следующий день выкапывал снова и всё повторялось с начала.

Утром первого сентября бабу Зину увезли в больницу с острой сердечной недостаточностью. А вечером того же дня дверь в её квартиру уже открывал некий неприятный молодой человек, представившийся обеспокоенным соседям Зининым племянником. Он сообщил им, что баба Зина скоропостижно скончалась от обширного инфаркта и вынес на помойку два больших мешка с её вещами, а также выгнал жалобно орущего кота. Кота я хотела взять к себе, но он убежал. А ещё через два часа, ближе к полуночи, кот вернулся вместе с бабой Зиной, жутко напугав «племянника» — который оказался всего лишь каким-то дальним её родственником. Он тут же уехал восвояси. А мы помогли бабе Зине принести вещи обратно и навести в квартире порядок. Баба Зина рассказала, что её, действительно, уже отвезли в морг, но там сердце заработало вновь, и она очнулась. Обнаружив рядом кота, она поняла, что дома творится неладное и сбежала из больницы, даже не оформив выписку. Ошарашенные врачи не стали её удерживать.

Я уходила из квартиры бабы Зины последней. Путь ко входной двери мне преградил кот, вопросительно на меня глядевший. Я тихо пообещала ему, что ничего никому не скажу, и почесала за ушком. Кот замурлыкал и пропустил меня к выходу. Очень люблю этого кота — ведь он был первым живым существом, которое я увидела после того, как два года назад меня сбил грузовик....
(c) Чаепитие в графстве Чешир

СТАРИННОЕ КЛАДБИЩЕ

Будучи пацаном, я не пропускал ни одной ребячьей авантюры. Особенно такой, где на спор надо было доказать свою храбрость и «героизм». Сейчас те давние «подвиги» кажутся обычной глупостью…

Как-то летом мы остались с младшим братом на ночное дежурство в садовом товариществе, где у бабушки был участок. Я тогда закончил седьмой или восьмой класс.

Благополучно отдежурив положенные часы без каких-либо происшествий, вернулись в садовый домик на ночлег. И лечь бы спокойно спать (время-то подходило к двум ночи), но буйная пацанская душа требовала приключений. К тому же к бабушке редко приезжаем, раз в год-два. На летний месяц. А здесь вокруг столько всего интересного и неизведанного! И крысы за стенкой верещат, и ночка тёмная, и кладбище буквально в полутора километрах!.. Некогда спать!

Говорю брату: «Пошли на кладбище! Вдруг что-нибудь необычное и страшное увидим?!». Но братишка-шестиклассник наотрез отказался. В детстве он всегда был против таких необдуманных планов. Лишь гораздо позже, уже отслужив срочную, потом женившись, а после разведясь, стал «на ура» поддерживать все мои инициативы. Вот и в ту ночь остался в безопасном садовом домике у тёплой печки.

Я же, настроившись на битву с кладбищенскими привидениями, двинулся в ночную неизвестность. Вообще-то во всяких призраков, чертей и прочую нечисть мне не верилось. Но по мере удаления от тёплого и уютного садового домика и приближения к холодному и враждебному погосту, всё же стали закрадываться смутные сомнения.

Между посёлком, в котором находился сад, и кладбищем расстилалось огромное колхозное поле, которое опоясывала автомобильная грунтовка. По ней я и шагал. Так посветлее, и под ногами не пашня. Минут через пятнадцать уже вошёл в вечно распахнутые кладбищенские ворота. Там первым делом проведал покойного дедушку, затем прабабушку. После побродил среди чужих могилок и засобирался в обратный путь. Ничего страшного и сверхъестественного! Даже неинтересно. Хотя вокруг ни одной живой души. Только собаки бродячие потявкивают. Но с собой у меня увесистая палка, так что всё в порядке.

От ворот по периметру кладбища я уже удалился на значительное расстояние, поэтому решил не возвращаться на дорогу, а срезать путь через колхозное поле, поросшее молодым овсом. Прикинул направление и потопал. Идти было очень неудобно. Резиновые сапоги моментально облипли влажным чернозёмом. Кроме того, постоянно спотыкался на бороздах пашни с высокими краями. Бодрило то, что расстояние в два раза меньше, чем по грунтовке.

Только вскоре и эта мысль перестала бодрить. Подошвы сапог превратились в два огромных кома грязи килограмма по три каждый. Еле-еле отрывал их от земли. А тут, в довершение бед, откуда ни возьмись, появился и начал резко сгущаться туман. В его пелене исчезли далёкие огоньки, которые служили мне ориентиром. Но я знал, что большая часть пути уже позади, осталось совсем немного. Каких-то полкилометра, а то и меньше.

Вот появились разрозненные, поросшие травой, бугорки могил старинного кладбища, что сохранились с незапамятных времён вдоль грунтовки. Как раз рядом с перекрёстком, в сторону которого лежал мой путь. Не хоронили тут уже никого лет пятьдесят, а то и все сто. Определить невозможно, потому что надписи на сохранившихся ржавых крестах и конусовидных железных стелах давно истёрлись. Остатки этого давно заброшенного, потонувшего в болотине и высокой траве, древнего погребалища занимали квадрат, где-то метров двести на двести. Редкие чёрные покосившиеся кресты забытого всеми погоста днём с дороги хорошо видно. Правда, мы никогда не спускались туда с дорожной насыпи. Сыро и неприятно там.

Но теперь мне выбирать не приходилось. Шёл напрямки, чтобы поскорее выбраться на твёрдый грунт дороги. Но «прямки» получились очень запутанные. Битый час я кружил среди зловещих холмиков, то и дело проваливаясь в глубокие промоины между древними могилами. В сапогах давно хлюпала вода, но я уже не обращал на это внимания. Силы были на исходе, а вырваться из заколдованного круга никак не получалось. В конце концов, провалился в какую-то дыру почти по пояс. Левую ногу с грехом пополам вытащил быстро, а вот правая увязла намертво. У меня даже появилось ощущение, что там за сапог её что-то удерживает. Тут и стало по настоящему страшно. Сразу почудились костлявые руки истлевшего мертвеца, вцепившегося в мою ногу. Начал судорожно дёргаться и всё-таки вырвался. Но сапог навечно остался под землёй.

Попробовал двигаться дальше с босой ногой, но буквально тут же распорол ступню обо что-то острое. Обессиленный сел на одном из могильных бугорков ждать рассвета…

Часа через полтора туман стал рассеиваться так же быстро, как и появился. Вокруг начали возникать контуры сначала близких, затем дальних крестов и памятников. А ещё через пять минут я с изумлением обнаружил, что сижу всего в каких-то десяти метрах от дороги, до которой тщетно пытался добраться всю ночь!

Осторожно ступая на порезанную босую ногу, выбрался на дорожную насыпь и поспешил в сад. А братан там спит себе спокойненько и в ус не дует! Еле его достучался. А он ещё и повеселился, увидя мой расхристанный вид…

Второй похожий случай, связанный с этим старым кладбищем, произошёл гораздо позже. Было мне тогда лет двадцать пять. В сентябрьскую ночь, также после ночного дежурства в саду, на поиски приключений мы отправились вдвоём с дружком Владиком. Так подумаешь - вроде взрослые дяденьки уже, ан нет, видно, не всё детство в этом возрасте выветривается. Или не у всех…

Маршрут был, примерно, тот же, что и в первый раз. Вот только наш обратный путь пролегал мимо садовых участков, которые во чистом поле сподобились завести явно неисправимые оптимисты или альтруисты. Потому как оставлять урожай без охраны в таком Богом забытом месте – сознательно обрекать его на поживу полночным татям. Многие участки хозяева уже побросали, устав бороться с постоянными трудностями, как то: отсутствие водопровода, электричества и набеги местной алкашни. Тем не менее, в одном из наделов с дощатым домишком-скворечником, среди толщи сорняков мы наткнулись на рядки с добрыми капустными кочанами. Судя по зарастающим осотом и пыреем грядкам, хозяева не слишком часто посещали свои угодья. А может, тоже решили забросить огородное хозяйство.

Спрашиваю: «Владик, а не захватить ли нам по паре вилочков, чтобы ночная прогулка оказалась не только приятной, но и полезной?!». «Это же никогда не помешает!» - привычно ответствовал друг.

Тут же отыскались несколько старых сахарных мешков, в два из которых мы набили срезанные крепкие кочаны. Сразу оговорюсь, за тот поступок мне до сих пор стыдно. И больше такого в своей жизни я не повторял. Да и тогда взял чужое не из корыстных побуждений, а из-за своей дурацкой тяги к авантюризму.

Короче говоря, нагрузившись, продолжили путь. Чтобы не светиться ночью с мешками на дороге, двинулись через поле. И тут опять, как тогда в детстве, началась чертовщина. Светившая с неба луна вдруг спряталась. Стало темно, словно в склепе. Вроде место открытое, а не видать ни зги! Нам идти-то совсем ничего, но шагаем-шагаем, а дойти никак не можем. К тому же забрели на то самое старое гробовище, в котором я в детстве блудил полночи. Шатались среди древних зловещих могил не меньше часа, но выбраться на перекрёсток так и не получилось. Да ещё мешки тяжёлые последние силы вымотали. Причём я понимаю, что дорога где-то совсем близко, но в какой стороне, никак не сориентируюсь. Тьма кромешная! Куда ни направимся – везде могилы, могилы, могилы… Такое ощущение, что маленькое старое кладбище увеличилось в размерах в несколько раз! И кресты с памятниками какие-то незнакомые. Днём их все наперечёт видно, а теперь не сосчитать!.. Но хорошо хоть, что вдвоём на этот раз. Всё повеселее!

Трудно сказать, сколько времени мы так блуждали среди нескончаемых крестов и обелисков, но выбились из сил вконец. Пали наземь, чтобы немного передохнуть. Лежу – не жужжу, едва дышу. Вдруг слышу удивлённый Владькин голос: «Смотри туда!..»

Поворачиваю голову в указанном им направлении и обалдеваю! Буквально в пятнадцати метрах от нас стоит знакомый домишко-скворечник! На том самом участке, с которого мы уже часа два-три назад как с капустой ушли! Вот так чудеса! Ведь чтобы вернуться сюда, это надо было какой крюк сделать?! Да ещё и дорогу пересечь! А мы только по пашне и этому проклятому кладбищу кружили! И дорогу НЕ ПЕРЕСЕКАЛИ!

В общем, занесли мы мешки с кочанами в домишко. Поставили в угол и прикрыли тряпьём от случайных гостей. А хозяева, если вернутся когда, по-любому наткнутся на них. Да ещё напоследок несколько купюр бумажных засунули в один из мешков. В качестве подтверждения нашего полного и искреннего раскаяния, а также моральной компенсации хозяевам за нанесённый ущерб.

После этого без затруднений вышли на дорогу и уже через пятнадцать минут грелись у тёплой печки в своём садовом доме.

Вот что это было в обоих случаях? То ли шутка такая, то ли наука впредь… Но чья?!

Камера пыток.

Всё началось пару лет назад, после смерти жены и детей. Джим начал много пить и стал похож на ничтожество. Я долгое время пытался привести его в чувство, но он никогда меня не слушал. Со временем он завязал... Но на смену пришла новая привязанность. Всё началось одной осенней ночью. Уже пробыв в завязке 2 месяца я и мой друг прогуливались по ночному городу. Стояла тёплая осенняя ночь. Ничего не предвещало беды, но вдруг Джим заметил девушку стоящую на дороге. У него тут же загорелись глаза и я понял, что он затеял что-то плохое. По внешнему виду девушка напоминала ночную бабочку, лет 19. Я попытался хоть как-нибудь по препятствовать этому ненормальному, но он как обычно оттолкнул меня. Я, как верный друг начал успокаивать себя и подумал, что он просто хочет развеяться и провести с ней ночь. По-видимому всё так и должно было быть. Он подошёл к ней шепнул что-то на ухо и они пошли в направлении нашего дома. Мы жили вместе, ели вместе , мы с Джимом всё делали вместе, а особенно после несчастного случая с его семьёй. Но я недолюбливал этих особ и мне не очень нравилось её присутствие в нашем доме. делать было нечего я оставил их в большой комнате, а сам пошёл в гостиную. В детскую никто не входил, Джим и сам туда заходил что бы смахнуть пыль и прибрать...

Ночью я спал крепко и не просыпался, как это обычно и бывает. Первая мысль, которая посетила мою голову была одна :"Хочу есть!" Я потопал на кухню и доел содержимое, оставшееся ещё со вчерашнего скудного ужина. Но после завтрака я вдруг вспомнил про Джима и его мимолётную спутницу. Я приоткрыл дверь и в буквальном смысле взвыл от уведенного мной ужаса!

Вся комната была залита кровью. На кровати лежала изувеченная девушка. Я конечно недолюбливал продажных женщин, но такой смерти я бы не пожелал даже им. Я посмотрел на своего товарища. Он как одержимый сидел на полу и смеялся, ему явно нравилось происходящее. Бесполезно было говорить с ним, до него не возможно было достучаться целый день. И весь этот день я просидел рядом с ним. Только под вечер его осенило, что за собой нужно прибрать. К моему удивлению в нём проснулся умный и расчётливый убийца, который вновь жаждал крови.

Он оттащил даму на кухню и расчленил её. Потом достал несколько пакетов и... грубо говоря, распихал её по пакетам. Один он положил у входной двери, а другие положил в холодильник. Потом он снял с себя запачканную одежду и бросил её в стирку, вслед за неё отправилось и постельное бельё, и се остальные вещи, которые были испачканы кровью. После того, как Джим переоделся он вынес тот пакет у входа на мусорку. Придраться было не к чему, всё было идеально подчищено. Даже те вещи , которые плохо отстирались он сжёг, а останки этой шлюхи мы доедали на протяжении недели. Я был категорически против, но не мог ничего с этим поделать.

Как-то раз я решил пройтись по окрестностям. Я редко делал это, потому что боялся оставлять своего друга одного, но сегодня почему-то ушёл. Вернувшись домой, я почувствовал, что что-то не так. Дверь в квартиру была приоткрыта. Когда я зашёл в комнату то увидел Джима и ещё какого-то мужчину. Он был одет в обычную одежду: брюки, толстовка и кроссовках. Не знаю почему, но я всегда запоминаю какая обувь была на тех или иных людях. К моему приходу их разговор уже подходил к концу, я услышал лишь несколько последних фраз.
- Ну так что , Джимми? Ты решил?
- Я...Мне нужно всё обдумать.
- Я загляну к тебе ровно через три дня и хочу услышать ответ. В противном случае...Ты знаешь, что будет.

После сказанного он кивнул мне и вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь. Джим не отвечал на мои вопросы, я понял, что ему было проще говорить с самим собой, чем просто посидеть со мной. Из его болтовни с самим собой я узнал нечто очень страшное! Тот мужчина - рыцарь ада, я слышал про таких как он. Они ломают людей морально, а те вскоре начинают им повиноваться. Этого демона звали Дин. Это он убил всю семью Джима, демон ждал пока мой друг сломается и впервые в своей жизни убьёт человека. Дело в том, что Джим убил проститутку, а не обычную ни в чём невинную девушку. Во втором случае он бы уже был в повиновении демона. Теперь рыцарь ада хочет что бы Джим продолжил убивать, а в награду сможет пробыть день с семьёй. Снова...

Через три дня Дин пришёл, как и обещал. Мой друг дал согласие, несмотря на мои яростные возражения. Следующей его жертвой оказалась студентка института. По виду она была довольно скромной, она долго билась за жизнь. Но все попытки были тщетны. Мой товарищ ни за что не оставил бы её в живых. Её смерть была ужасной, а точнее то что случилось после её смерти. Сильным ударом по голове он убил её, а потом началось самое ужасающее. Джим распорол её живот, руки и ноги. За края надрезанной кожи он подвесил её на потолок, на множестве ниток. Это было похоже на какое то жертвоприношение, такого извращения я никогда не видел. Её внутренности частично выпадали и размазывались по полу. Демон ценил старания моего...друга. Спустя 10 похожих убийств и измываний над жертвами нашей квартире дали название " камера пыток ". Я знал, что уже ничего не исправить и , что настоящего Джима уже не вернуть.

Но что я мог поделать? Я забыл уточнить одну деталь. Я был всего лишь псом, которого никто не понимал, кроме Дина. Я видел его насквозь. А он ясно видел в моих глазах гнев, но я не был ему нужен и сосем не мог помешать осуществлению его планов. Мой любимый хозяин продал душу дьяволу в обмен на день со своей семьёй.

Это была слишком высокая плата за иллюзию...
Ваш "" Sparks Of The Brain ""

ТАЙНА ДЕРЕВНИ



Печальная новость настигла как обычно в самый неожиданный момент. Зазвонил телефон. Это был председатель деревни, в которой Егор не появлялся уже более пяти лет. Не потому что он был сильно занят или деревня находилась слишком далеко. Просто его ничего не связывало с этим местом, кроме единственного дедушки, который там жил. Но... по воли случая, грустный голос из телефона сообщил, что сегодня и его не стало, и Егору нужно приехать на похороны. Так как день похорон попадал на субботу, никаких сложностей с этим не было. Тем более Егор являлся единственным наследником, и ему предстояло подписать документы на право собственности. И вот, в назначенный день, проснувшись пораньше, он одевшийся сел в свою старенькую «десятку» и выдвинулся в путь. Дорога туда занимает не более часа, да и то по той причине, что состояние дороги не позволяет набрать приличную скорость.

Старый деревянный перекошенный домик вызвал ноты ностальгии. Почти ничего не изменилось с давних пор. Взгляд упал на синюю крышку гроба, стоявшую у входа. Бабульки, походящие мимо, крестятся. У всех очень встревоженный вид. Егор, открыв скрипучую деревянную калитку, неспешно прошел к дому, дверь которого была открыта. В нос ударил запах чеснока, который, зачем-то, был развешан у всех окон и дверей.

«День добрый! – раздался низкий громкий голос. Прямо у гроба стоял не малых форм священнослужитель, а рядом с ним председатель деревни, судорожно теребя в руке православные четки. – Вы кем усопшему являетесь?». «Меня зовут Егор и я внук Валентина Александровича» - неожиданно для себя дрожащим голосом ответил парень. Батюшка и председатель загадочно переглянулись. В воздухе повисла тишина. Наконец председатель, набрав полные легкие воздуха, заговорил: «Вы знаете, недавно звонили из нотариальной конторы, они сказали, что смогут приехать не ранее, чем завтра». Егор, одобрительно кивнув и посмотрев на тело усопшего, лежащее в гробу, вышел из помещения. Странно, но дедушка, из его воспоминаний – не имел ничего общего с человеком, лежавшим в гробу. Время делает свое дело.

Прямо на пороге он едва не столкнулся с очередной заплаканной бабулей, пришедшей, наверное, попрощаться. Извинившись, он уже собрался двинуться дальше, как вдруг внимание его привлекло еле разборчивое бормотание, доносившееся из уст скорбящей. «Что же… что же теперь с нами будет… с нами…со всеми нами….» - дальше было неслышно, так как она зашла за угол. «Ну и ну – подумал Егор. – Видимо здесь все друг друга знают. Или может дед был мастером на все руки». Выйдя на открытый воздух и закурив сигарету, обратил внимание, что вокруг домика уже собралось порядочное количество местных. Старики и старухи – почти все кто остались жить в этой глухой деревушки. «Время пришло!» – раздался знакомый бас за спиной. Посторонившись и пустив вовнутрь троих не совсем дряхлых, но все же, стариков и одного совсем юного парнишку, на вид лет 15ти, Егор окинул взглядом, еще раз, всех собравшихся. Абсолютно все они плакали и крестились. Все были одеты в черное. Все это выглядело очень странно. Ведь эти люди… они были даже не родня. Чего им так убиваться?

Все те же четверо вынесли гроб, предварительно закрыв его крышкой, и понесли в сторону кладбища, находившегося прямо за деревней. Все собравшиеся толпой побрели вслед. Гул из плача и молитв стал все громче, от этого у Егора не на шутку разболелась голова. Ему хотелось поскорее закончить со всем этим и уехать прочь из этого странного места, хоть он и испытывал в какой-то мере стыд, за свое равнодушие.

Во время похорон, каждый скорбящий подошел и бросил горсть земли, что-то шепча при этом. Егор безучастно стоял в сторонке. И только в самом конце он осмелился подойти и, дотронувшись до гроба, мысленно попрощаться и попросить прощение за то, что так долго не появлялся здесь. «Юноша! – раздался старческий женский голос за его спиной – вы же внук уважаемого Валентина Александровича, верно? О, какое счастье, что вы здесь! Скажите, теперь Вы займете его пост и продолжите его занятие, ведь так?». Егор удивленными глазами посмотрел на нее: «Что? Что вы такое говорите? Какое дело?». К женщине сзади подошел, видимо, ее супруг и, взяв за руку, стал уводить. Она поменялась в лице: «Но… но если не вы, то кто? КОМУ ТЕПЕРЬ ЭТО ПОД СИЛУ!!!???». В глазах мелькнуло отчаяние и гнев. Егор, вытерев капли пота со лба, поспешно двинулся в сторону дедова дома, рядом с которым он припарковал свою машину.

«Этого просто не может быть!» – вслух произнес Егор, глядя на порезанные и, соответственно, спущенные все 4 колеса. Резина выглядела так, словно ее грызли. Из-за угла дома, с загадочным лицом, вышел председатель. В его руке вновь были православные четки, которые он нервно перебирал. Посмотрев на колеса и демонстративно свиснув, он обратился к парню:

- Ну и ну… похоже не успел появиться, а уже кому-то насолил!

- Что?! Да единственный человек с кем я общался это вы и священник! Какого черта здесь происходит?

- Хех… значит, местная шпана так развлекается. Ну, как бы там ни было, дело поправимое. Завтра в обед из города приедет Михалыч. У него тут не подалеку мастерская своя, он тебе все залатает в два счета! А пока чувствуй себя как дома… в прочем это теперь, наверное, и есть твой дом!

- Завтра в обед? Но мне нужно сегодня! Скажите, я могу как-нибудь уехать сегодня? Автобусы здесь ходят?

- Единственный автобус ходит в обед, и уехал он несколько часов назад. Так что тебе хочешь - не хочешь, а ночь здесь проводить! Да и тем более нотариус приедет завтра, завещание зачитает.

- Плевать мне на завещание, я уезжаю сегодня, сейчас!

Егор достал сотовый телефон, нашел в телефонном справочнике телефон такси и нажал кнопку вызова. Тишина. «Это что, какой-то розыгрыш??? – он посмотрел на дисплей, высвечивающий: «Нет связи» - как же вы здесь живете!!!». Егор убрал телефон в карман и грустно посмотрел в сторону дома. Он понял, придется ночевать.

Весь день, сидя в провонявшим насквозь чесноком доме, он принимал «гостей». Казалось, все местные старушки и деды решили посетить его со своими соболезнованиями. И почти каждый смотрел на Егора с надеждой в глазах. Только совершенно непонятно, чего они хотели.

В дом зашел священник, который выглядел взволнованней остальных: «Егор. Так значит, ты остаешься здесь до завтра?». В ответ парень одобрительно кивнул. Батюшка закрыл дверь в комнату. «Слушай меня внимательно. Каким бы странным не прозвучало то, что ты сейчас услышишь… ты должен сделать все в точности как я тебе скажу! Ты понял меня?! После одиннадцати часов выходить из дома строжайше запрещено… тем более из этого! Чеснок с окон не снимать ни в коем случае – перечисляя все свои указания, он, казалось, не успевал за собственными мыслями. Егор сидел напротив и смотрел на него стеклянными глазами. – Чтобы ты не услышал и не увидел – сиди в доме! Просто оставайся здесь и тогда с утра ты сможешь спокойно уехать домой. Ты меня понял???!!!». Он схватил парня за плечи и потряс несколько раз. В дверь раздался стук. Очередной посетитель пришел наведать бедного парня. Священник поднялся со стула и, перекрестив Егора, покинул дом.

Часы автомагнитолы показывали 10:45, когда парень сидел в своей машине и слушал радио, так как в доме заняться было совершенно нечем, да и это было единственным местом, где можно спрятаться от назойливых местных жителей. Несмотря на стресс пережитого, ему все-таки удалось задремать. Приятная успокаивающая мелодия доносилась из динамиков. Никто не мешал. В голове Егор прокручивал все события минувшего насыщенного дня. Сначала насколько все происходящее здесь – странное, потом нахлынули воспоминания с раннего детства. Как они с дедом ходили на рыбалку, как тот строил для него деревянный домик на дереве… от этого стало немножечко грустно и стыдно.

Зашумевшая радиоволна заставила открыть глаза. «Какого х*я происходит с этой машиной – устало произнес Егор и, потянувшись пальцем к клавише на приемнике, замер. Взгляд его остановился на темном силуэте человека, стоявшего в нескольких метрах от машины, прямо посреди дороги. В черной шляпе и в длинном плаще, изредка пошатываясь. Всем телом, Егор, почувствовал, что этот кто-то смотрит прямо на него. По телу пробежали мурашки, но парень, открыв дверь машины и высунувшись головой, набрав воздуха, крикнул: «Святой отец, это Вы?». Как и полагается, в ответ ничего не последовало. Некто оставался не своем месте. Егор прищурил глаза, пытаясь разглядеть незнакомца. Но вдруг, то, что он увидел, словно перевернуло все внутри него. Он не был уверен в этом, да и быть может, ему и вовсе показалось, но… что-то большое и склизкое, торчащее, как будто изо рта, свисающее до самого живота, шевельнулось и втянулось обратно… как будто огромный черный язык погрузился в ротовую полость.

Сев обратно в машину и, на автомате, закрыв на замок все двери, Егор, обратил внимание на время. 11:03. Словно пуля в его голову вонзились воспоминая о последней встречи со священником и о том, что он говорил. Но… это-же просто бред! Это выглядит как крайне неудачная шутка! Трясущимися руками, судорожно, он, вновь подняв глаза, потянул на себя ручку, включающую дальний свет… Никого. На том самом месте, где только что кто-то стоял – ничего не было.

Расстояние до дома составляло порядка 20 метров. Егор посмотрел в сторону крыльца… калитка была нараспашку. Он также обратил внимание, что во всех домах, в окнах которых еще недавно горел свет – царила темнота. Вся деревня словно погрузилась в вязкую черную краску.

Открыв дверь и, не медля не секунды, Егор выбежал из машины и бросился в сторону дедова дома. Добежав до калитки и вбежав на территорию участка, его нога зацепилась за что-то и, практически плашмя, он рухнул на траву. Поднявшись, уже сильно хромая, он продолжил движение к дому. И вот, добежав уже до самой двери, открыв ее и собравшись шагнуть во внутрь, за его спиной раздался страшный громкий металлический скрежет, от которого Егор замер… и медленно повернул, трясущуюся голову. Некто, все в той же шляпе и длинном плаще, стоя рядом с его машиной, медленно, когтями, торчащими из пальцев рук, вел по кузову, оставляя царапины и издавая этот омерзительный скрежет. Сердце Егора билось как сумасшедшее. Это было словно страшный сон. Пересилив себя и зайдя, наконец, вовнутрь помещения, закрыв за собой дверь, он все также хромая, пошел в комнату. Что ему делать – он не знал. Поэтому, просто сел к стене на пол, и ждал. Ждал утра. Неизвестно сколько прошло времени, но, толи от усталости, толи от пережитого шока, Егор смог задремать.

Тук-тук. Негромкий стук медленно стал вытягивать из сна. Тук-тук – повторилось вновь и парень, наконец, открыл глаза. Тишина. Встав на ноги и осмотревшись – так и не найдя источник звука, Егор вновь достал сотовый телефон. Связи по-прежнему не было. На часах 4:15. А это значит, что скоро станет светло и, он был почему-то уверен, на этом все закончится. А раз до сих пор его никто не тревожит, стало быть, священник был прав.

Тук-тук. Стук вновь раздался с правой стороны от Егора, идущий от окна. Парень повернул голову, и… ноги не удержали его. Рухнув на пол, он вновь отполз к стене, не сводя глаз с окна. «Тук-тук» - длинный худой палец, с когтем, вместо обычного человеческого ногтя, постукивал по стеклу. А рядом… рядом, в серой потрепанной шляпе, уставившись прямо на него, он увидел лицо этого…существа. Озлобленный взгляд серого, неестественной формы лица, загнал душу Егора в самые пятки. От переживаемого ужаса ему стало тяжело дышать. Черным длинным языком оно облизнуло стекло, оставив, видимую даже в темноте, слизь на стекле и медленно убрало голову от стекла. Стук повторился вновь, но уже исходящей от входной двери. Затем снова – на потолке. На каждый шорох, на каждый звук присутствие чудовища – Егор нервно вздрагивал и направлял испуганные глаза в сторону звука. Это продолжалось до самого рассвета. Но, с первыми лучами солнца, все затихло.

Стук в дверь раздался, когда в окна уже вовсю бил яркий солнечный свет. Это были не те демонстративные постукивания, рассчитанные на то, что бы напугать. Это был живой человеческий стук, в след за которым раздался низкий бас священника: «Есть кто живой???». Егор, поднявшись на трясущиеся ноги, подошел к двери. Помедлив с минуту, вплоть до очередного громкого стука, он открыл дверь. В лицо ему ударил свет, от которого он, зажмурив глаза, чуть не рухнул на пол. Священник, с суровым видом посмотрел на парня. По его взгляду сразу стало понятно, что никакие объяснения здесь не требуются. Он и так все знает. «Так значит… он все таки приходил… - тихо заговорил он, зайдя во внутрь. – хорошо, что не добрался до тебя». «Что? Кто? Кто это был?» - жалобным голосом, поднимаясь, захрипел Егор. «Урод. Демон. Проклятье нашей деревни. Хищник, выходящий на охоту каждую ночь. Ты не заметил, что у нас практически одни старики да старухи? После того что оно сделало с семилетней дочерью Марии… - он замолчал. Но, набрав воздуха в легкие, продолжил – все кто мог, покинули это проклятое Богом место. И забрали своих детей». «Но, но почему вы сами не уедите отсюда???» - Егор замер с вопросительным выражением лица. «Потому, что мы – единственное, что удерживает его здесь. А вчера не стало последнего охотника, дающего отпор. Сдерживающего зверя. Что теперь с нами будет… ».

Священнослужитель, покачав головой, махнул рукой в сторону улицы: «Приходил нотариус…. Думаю для тебя это не будет сюрпризом. Теперь это твой дом и твоя земля. В правлении документы, тебе надо подписать. Да, и это тоже тебе – он протянул старый ржавый ключь, на сильно потрепанном шнурке. – Понятия не имею что это. Твоя машина готова. Ты можешь покинуть это место.» - сказал он и вышел из дома. Егор, еще раз окинув, помещение взглядом, совершенно не представляя, что со всем этим делать, собрался выйти наружу.

Деревянная доска, под его левой ногой, издала не громкий, но привлекающий внимание, скрип. Это был погреб. Поколебавшись, Егор, все-таки закрыл входную дверь и, с трудом, смог открыть дверь погреба. Под ней была еще одна дверь… а точнее металлический люк, запертый на замок. Не сложно было догадаться, что именно тот ключь, который передал ему священник подошел к этому замку. Провернув его, раздался негромкий металлический треск, и проход был открыт. Неуверенно, по крутой железной лестнице, Егор, все-таки спустился вниз. Нащупав на стене выключатель, он щелкнул им и помещение озарилось ярким светом.

Стены, небольшой подпольной комнатушки, были плотно увешаны все различным инвентарем, значение которого, после увиденного, не трудно догадаться. Арбалет, старый пистолет советских времен, прозрачные стеклянные шарики, с нарисованными православными крестами, сеть из проволоки, головки чеснока, двуствольное ружье… от удивления у Егора закружилась голова. Еще позавчера он жил обычной жизнью, ездил на работу, встречался с девушками, ходил в клубы. А сейчас на его плечи взвалилась тайна, ноша которой, казалась, непомерно велика.

Выйдя во двор, он увидел, что его машина и впрямь стоит, готовая к отбытию. Единственное, что напоминает об ужасной ночи – три царапины, на водительской двери. Собравшись, но, так и не успев, сделать шаг, его взгляд упал на что-то темно серое, лежавшее в кустах. Егор наклонился. Поняв, что это –эхом накатило чувство всепоглощающего страха, испытываемое ночью. Это были деревянные православные четки. Те самые, что раздражающе вертел председатель этой деревни. Взяв их в руки, на руках Егора остался след густой склизкой субстанции. Точно такой же, что осталась на окне, теперь уже его, дома. Сунув находку в карман, он вновь зашел в помещение и закрыл обе двери погреба.

Уверенной походкой, парень вышел на улицу, сел в автомобиль и, заведя его, припарковался на территории дома. Закрывая за собой ворота, он поймал на себе удивленный взгляд все того же священника, стоявшего по ту сторону дороги. Не громко, скорее даже сам для себя, уверенным голосом Егор сказал: «Я остаюсь».

Люди страшнее монстров.

Хочу поведать вам историю друга моего отца. Сразу предупреждаю любителей страшилок и пощекотать нервы — эта история страшная, но в ней нет чертей, домовых и демонов, в ней нет колдовства и порчи, но мистика присутствует. Эта история про жизнь — жизнь, где мы, люди, порой страшнее любых монстров. Начну с того, что в начале восьмидесятых мой отец уехал на заработки в тайгу, куда-то в Сибирь. Там он подружился с местным жителем, назовем его Андреем. Ну и сдружились, прям не разлей вода. Все два года, что папа там проработал, они были вместе плечом к плечу. Пришло время уезжать, и с тех пор они не виделись лет двадцать пять, пока по воле судьбы вновь не встретились случайно, на одном из Московских рынков. Все как полагается, пошли отмечать встречу в кафе за бутылочкой коньяка. Ну и когда присели отец заметил, что на правой руке у него нет двух пальцев, указательного и среднего. — Что случилось??? — поинтересовался папа. — Расскажу не поверишь, — ответил Андрей. — Ты ж знаешь меня, тебе я верю и верил как некому, да и не лгали мы друг другу никогда. — настоял отец. — Ну ладно, тебе расскажу, но до этого дня я никому этого не рассказывал, чтоб не смеялись надо мной и не принимали за сумасшедшего, — сказал Андрей и начал свой рассказ. Далее буду писать с его слов. После твоего отъезда, года через два, к нам в село переехал один толстосум, восстановил колхоз, накупил тракторов, скот мелко и крупно рогатый, и потекла умеренная жизнь. Многие ушли к нему работать, небольшой, но стабильный заработок. Мы все были довольны несмотря на то, что этот богач чувствовал себя у нас богом и хозяином всех и вся. Вредным был до посинения, но мы терпели, а деваться некуда. Так он вообще взбесился, когда начал пропадать его скот, свалили на волков. Ну и вправду, скорее всего они, так как останки скота часто находили в лесу обглоданными. Назначил он награду за каждую голову убитого волка. Ну и понеслась прям золотая лихорадка по тотальному истреблению волков в нашей тайге. Я, конечно, не остался в стороне, халтурка-то никогда не помешает. Дошло до того, что мы с мужиками разделились на две команды и начали соревноваться, кто больше голов принесет к вечеру. Спорили на три бутылки водки к вечернему застолью. В первый день наша команда проиграла, и мы с мужиками договорились пораньше встать и уйти в глубь леса, чтоб побольше настрелять. Встали на рассвете, собрались и отправились в путь. День начался удачно. Уже с утра мы успели подстрелить троих, а дальше тишина, вот уже несколько часов ни одного волка. Решили отдохнуть маленько и перекусить. А недалеко, под большим камнем, пещерка была, а оттуда волк выходит и рычит на нас, что показалось очень странным, так как они обычно при виде людей убегают. Ну я, недолго думая, пристрелил его метким выстрелом в голову со словами: « Четвертый готов». Поели, оставили тушу лежать (мы потом на обратном пути собирали их, соорудив настилки из хворосту). Настреляли еще двух и решили идти домой, по дороге собирая кровавый урожай. Когда мы дошли до места нашего привала, я встал как вкопанный. Трое волчат впились в грудь мертвой матери-волчихи и пили молочко. Слезы хлынули рекой сами по себе, пока меня, как гром, не поразил очередной выстрел дробовика и слова одного из мужиков: «Одним выстрелом троих завалил, маленькие тоже головы». Я бросился к волчатам, подхватил одного еще живого на руки и, представь, маленький комочек шерсти, истекая кровью, умирал у меня на руках. Своими глазками-пуговками он смотрел мне в глаза, после чего лизнул мне руку, закрыл глазки, из которых выступили две капельки слез, и его сердечко перестало биться (я пишу, а у самого слезы). Я начал орать: « Это же ребенок, вы убили ребенка, вы убили невинных детей. Они же дети, они ни в чем не виноваты. Какая разница человек или волк, дети все одинаковы». После чего я подскочил и начал бить всех подряд, чем попадется, я как с ума сошёл, пока меня не схватили и я немного успокоился. И что ты думаешь, они и их собрались кинуть до кучи. Я опять как с цепи сорвался со словами: «Не троньте их, а то всех перестреляю». Мужики оставили меня со словами: «Ну и оставайся с ними, мы пошли». Я вырыл могилку, похоронил их вместе, маму и ее детишек. Долго сидел у могилки и просил у них прощенья, как сумасшедший. Начало темнеть, и я отправился домой. Постепенно я начал забывать об этом случае, но на волчью охоту больше никогда не ходил. Прошло несколько лет. Зима, работы нет, а семью надо кормить. Я отправился на охоту зайчика подстрелить, оленя если повезет. Весь день бродил, но ни одной живности в округе... Вот уже собирался домой, как разыгралась снежная буря, да такой силы, что дальше носа ничего не видно. Ледяной ветер пронизывал до костей, я чувствовал, что начинаю замерзать, и если в ближайшее время не буду дома, то умру от переохлаждения... Ничего не оставалось кроме того, как идти домой наугад. Так я пробродил в неизвестном направлении несколько часов, пока не понял, что окончательно заблудился. Силы покинули меня, я грохнулся на снег, не чувствуя ни рук ни ног. Не мог пошевелится, лишь изредка поднимал веки с мыслью еще раз посмотреть на мир перед смертью. Буря прекратилась, вышла полная луна, но сил уже не было, оставалось только лежать и смиренно ждать смерти. Когда в очередной раз открыл глаза, передо мной стояла та самая волчица со своими волчатами, они просто стояли и смотрели на меня... Помню мысль что пробежала в голове: «Я это заслужил, можете забирать меня». Некоторое время спустя они развернулись и поднялись на холм, но, что самое интересное, в полной тишине я не слышал ни их шагов, не оставалось после них и следов. Ход времени будто замедлился, я чувствовал каждую секунду жизни, как вдруг гробовую тишину перебивает вой волков и ни одного, а целой стаи. Смотрю на холм, куда скрылись мои призрачные гости, а оттуда спускается целая свора волков. «Ну все, — подумал я, — вот она смерть, быть съеденным заживо». Мысли не было тянутся за ружьем, так как руки меня уже давно не слушались, оставалось наблюдать как смерть приближается все ближе и ближе. Вот один уже у моих ног, следом подошло еще волков десять. Я бормочу: «Ну что, давайте, чего вы ждете, жрите пока тепленький». А они стоят и смотрят. Тот, что стоял у моих ног залез на меня и лег на живот, следом второй, третий... Они облепили меня со всех сторон, я не верил, думал, что сплю. От ног до головы я оказался в живой шубе из волков, их тепло со временем вызвало по всему телу невыносимую боль, но я был счастлив. Я чувствовал себя, они меня грели, они спасали меня. «За что???» — задавал сам себе вопрос. Я слышал, как они будто общаются, они что-то бурчали друг другу. «Они разумны» — подумал я, и спасают убийцу своих сородичей... На этой мысли уснул... Проснулся утром от криков мужиков с села, что вышли меня искать. Весь снег был вокруг меня в волчьих следах. Я поднялся и двинулся кое-как им навстречу, безоблачное небо и яркое солнце. Я жив, это чудо!!! Вот тогда я и потерял два пальца от обморожения. Думаю это единственное, что мои спасители не прикрыли собой. Как видишь, они уже никогда не выстрелят из ружья и никого не убьют.

Из сети

Кукла Роберт

История начинается в доме семьи Отто, во Флориде,1896. Было известно, что хозяин дома плохо обращался со слугой, и не был при жизни самым добрым из людей. Один странный слуга, который был приставлен к сыну хозяев «Robert Eugene» (Gene), как утверждали многие был сведущим в вопросах колдовства. Как показывает история, слуга подарил молодому Gene куклу. Кукла была три фута высотой (около метра), и была наполнена соломой. Слуга сам создал куклу, и она очаровала маленького мальчика. Gene решил назвать куклу Робертом. Кукла стала постоянным компаньоном маленькому мальчику. Близкие и слуги стали замечать странности в ребенке… Часто слышали разговоры мальчика с куклой, которые доносились сверху. Это само по себе, возможно, не было настолько плохим, так как многие дети разговаривают со своими игрушками… Но отца настораживало и пугало то, что он слышал как его сын отвечал себе на свои вопросы совершенно чужим голосом, не похожим на его собственный.Близкие начали волноваться. Много странных вещей начали происходить в домашнем хозяйстве Отто. Часто соседи могли видеть как Роберт перемещается от окна до окна, когда семья была вне дома.Gene начал обвинять Роберта в неудачах и неприятностях, которые происходят. Родители утверждали, что услышали хихиканье куклы, и поклялись, что они мельком увидели куклу, бегущую по дому. Мальчика начали мучить кошмары и он кричал по ночам. Когда его родители прибегали на крики сына, они часто находили перевернутую мебель, а их ребенка в испуге. Как правило кукла смирно сидела в ногах мальчика, на кровати, явно устремленная взглядом на ребенка,, который громко кричал «Роберт Сделал Это»… В итоге куклу закинули на чердак. Где она находилась много лет. Когда отец Gene умер, дом перешел к нему по наследству. Gene решил, что теперь он и его жена могут вернуться в дом его детства. Он стал художником, и чувствовал, что больший дом как нельзя лучше подходит ему для творческого вдохновения. Вскоре он обнаружил на чердаке своего старого друга.Он сразу поселил куклу у себя в мастерской.И присутствие Роберта стало немедленно ощущаться в доме вновь. Жена художника посчитала Роберта очень странным и тревожным. Однажды, в то время как Gene был вне дома, она решила, что Роберт уже достаточно повидал света и ему пора отправляться на чердак. Когда хозяин дома возвратилась домой, увидел что кукла была перемещена, он был рассержен. Он объявил, что Роберт нуждался в собственной комнате, где он мог смотреть из окна. Поспешно возвратил Роберта на свое светлое место в мастерской.Жена посчитала своего любимого сумасшедшим.Всюду начали распространять слухи о Роберте и странных событиях связанным с ним… Наконец сам Gene устал от проделок куклы и поместил его обратно на чердак.Посетители дома Otto часто слышали голос и шарканье наверху, на чердаке.Как будто кто-то разъеренный ходит по чердаку взад-вперед и странно хихикает при этом.Гости больше не хотели посещать этот дом. В 1972 Gene Otto умер, и его жена продала дом быстро, и навсегда покинула Роберт-куклу позади на чердаке. Новая семья теперь жила своими заботами, и истории Роберта утихли… Роберт ждал терпеливо на чердаке, когда его найдут еще раз. Десятилетняя дочь новых владельцев была рада, когда нашла большую игрушку на чердаке, и добавила его к свои другим любимцам в спальне.Но страшная кукла не заставила себя долго ждать.Маленькая девочка начала кричать ночью, утверждая, что кукла перемещалась по комнате, поднималась на ее кровать и нападала на нее, когда та начинала засыпать.Даже после больше чем тридцать лет спустя, та девочка стойко утверждает, что «кукла была жива и хотела убить ее.» Роберт, все еще одетый в его белый матросский костюм, живет удобно в витрине, и хорошо охраняется в Key West в музее Martello. Работники которого до сих пор продолжают делать отчеты о странных проделках этой пугающей куклы…

Хм)))))) Это по мне) Люблю страшилки, чуть позже скину (подберу) историй по страшнее... Одну как-то послушал - настроение упало на весь день))))))))))
Мне интересно воздействие таких историй на психику, для каждого есть свои истории, которые пробуждают в нем что-то из глубины

Бывает много мата, но видно ребятам страшновато

Проклятие Уэлшера

Я нашел его в психиатрической больнице Ардсмунта, где он пребывал уже несколько дней. Он сидел на холодном каменном полу, по-турецки скрестив ноги и даже не обернулся на звук открывающейся двери клетки, куда его посадили, как особо опасного и буйного пациента.
Видно он панически боялся полностью находиться во тьме, стараясь сидеть как можно ближе у окна, откуда исходил лунный свет. Доктор сказал, что его нашли неподалеку от особняка Уэлшера уже в безумном состоянии, одиноко блуждавшим по окрестностям этого поместья, словно он что-то искал. Когда приехали санитары, они обнаружили его стоящим на заднем дворе старого особняка. С ног до головы облитый бензином, он громко кричал, но сильный порыв ветра, уносил его слова в сторону и до них дошли лишь обрывки тех фраз. Он кричал о каком-то проклятии и безумии окутавшим дом, и если верить тем санитарам, что были свидетелями этого странного события, он собирался сжечь себя вместе с особняком Уэлшеров, который давно считался заброшенным. Я знал Билли и никогда бы не поверил, что он способен на такой безрассудный поступок, но ушибы и ссадины на телах парней, что притащили его сюда, убеждали меня в обратном. Билли был моим единственным другом, с которым я общался, и с которым меня объединяла одна болезнь. Со мной случилась автокатастрофа, о которой я узнал в больнице. Ничего об этом не помню, но врачи объяснили это тем, что у меня амнезия, которой, по случайному совпадению, тоже страдал Билли.
Маленький и худощавый Билли сумел избить двух крепких и мускулистых парней, одного из которых даже пришлось отвести в медпункт. Я знал не много об истории особняка Уэлшеров и о тех ужасных событиях, что произошли здесь в 1664 - 1668 годах, которые поразили и заставили дрожать всю округу. После тех историй и дурных легенд, что ходили буквально по всему городу, я боялся проходить мимо заброшенного дома даже днем, но словно какая-то сила манила посетить Богом забытое поместье. Чем сильнее я противился столь странному позыву, тем больше оно влекло меня совершить этот поступок. Каждый раз, вглядываясь в окна особняка, я вздрагивал, словно оно тоже смотрит и прекрасно видит меня, однако принимал это за игру воображения. Даже бездомные нищие не решались вступать за порог давно необитаемого очень древнего дома, предпочитая ночевать на улице, нежели в этом порочном месте.
Раньше в поместье жил один очень могущественный чернокнижник, чье присутствие вызывала у местных жителей ужас и непонятный страх. Говорят, к нему в гости заходило большое количество людей, которые впоследствии долгого препровождения в этом дьявольском особняке, уходили оттуда не вполне в здравом уме, словно повстречав что-то невероятно чудовищное, обитавшее в глубоких застенках на вид старого, всего покрывшегося плесенью, дома. Агнус Уэлшер был алхимиком и часто ставил эксперименты, в которых по слухам, порой даже не по своей воле, участвовали сами люди. Словно туман, особняк вечно покрывал густой запах гнилого разложения, витавший в воздухе подобно смерти, видимо от побочных действий экспериментов. Земля, на которой раскинулся дом, считалась мертвой от ее невозможности к плодородию, ведь по совершено странным обстоятельствам на ней ничего не росло. Приводят множество объяснений этого загадочного явления, одно из которых, пожалуй, самое распространенное. Агнус Уэлшер вырыл огромную яму и сбрасывал туда все свои неудачные химические отходы, многие из которых были очень опасные и ядовитые. Там же покоились трупы умерших несчастных, чьи тела предались ритуальным жертвоприношениям, для того, чтобы вызвать своих отвратительных ночных гостей, прилетавших к нему со склона холма, неподалеку от города. По ночам, путники, проходившие мимо дома Агнуса Уэлшера, слышали чудовищные звуки рычания, которые сами не могли объяснить, но и забыть тоже были не в силах. Во всем городе ходили слухи о том, что ночью, к Уэлшеру приходят невиданные твари, которых он сам вызывал в дом и подчинял своей воле, используя в качестве слуг. Это была последняя капля, ставшая заключительной частью безумных исследований жуткого алхимика. Вскоре, местная церковь признала Уэлшера слугой дьявола и посадила в тюрьму, где он и провел последние дни своей жизни. Даже сидя за решеткой, он сумел нацарапать на куске пергамента загадочные символы и непонятные знаки заклинаний. Сила, знания, которыми обладал Уэлшер, были заключены в этот свиток, пропитанный тьмой и болью страданий, через которые проходил он в тюрьме, где его пытали, и где он впоследствии умер. "Призыв трех глав", дал название этой мистической книге Агнус, которая во время долгих странствий, от одного к другому, в конечном итоге была потеряна. Многие говорят, что видели ее в проклятом доме Уэлшера, и что по сей день, она лежит там, и никто не осмелился открыть и познать могущественные, но очень темные планы, кои написал Агнус перед своей ужасной смертью. Жители города, рискнувшие посетить дом Уэлшера после его кончины, были приведены в ужас, когда вошли в его так называемую лабораторию, где он ставил эксперименты и опыты. Кругом, все пространство оказалось заставлено шкафами со склянками, внутри которых обнаружили людские волосы и ногти. В некоторых была мерзкая жидкость, от запаха которой люди едва успевали уносить ноги, чтобы не задохнуться в ее едких объятиях. Буквально через неделю, все кто находился тогда в том ужасном особняке, таинственным образом умерли, но местные врачи списали это, как массовое заболевание, по всем признакам напоминающая чуму.
Продолжая сидеть на холодной каменной плитке, Билли улыбнулся мне, какой-то вымученной улыбкой, словно находился в заточении уже несколько лет. Поседевшие волосы и выступившие морщины на лбу, говорили о его тяжелом состоянии. Исхудавшее тело с пожелтевшей кожей заставляло меня не без страха глядеть на своего друга.
Доктор удалился, закрыв за собой дверь и оставив меня наедине с Билли, которого до этой встречи, я считал молодым парнем, еще ребенком, но сейчас, все казалось иначе. Подойдя поближе, я заметил длинный шрам на его правой щеке, которого раньше не было.
-Билли? Что с тобой произошло?
-Меня посадили в камеру для умалишённых, впрочем, это не важно, скоро она мне не потребуется. - Спокойно объяснил он.
-Доктор сказал, что ты пытался убить себя. Зачем?
-Тебе ведь не надо объяснять, где я был этой ночью?
-В доме Уэлшера.
-Да.
-Что ты там делал?
Билли сделал паузу, кажется, задумавшись над чем-то. Он одиноко скреб рукой пол, усыпанный маленькими камешками.
-Я узнал кое-что о себе. То, после которого, я просто не могу жить дальше, не только потому что сам этого не хочу, но и по другим причинам. - Он продолжал беззаботно гладить рукой пол, раскидывая в разные стороны камешки. -Ты ведь слышал, что Агнус Уэлшер проводил эксперименты внутри своего дома.
-Да.
-Помимо всего прочего, в роли подопытных он часто использовал людей, и в одной из его записок, которые я чудом сумел отыскать, говорилось об одном успешном опыте. В 1667 году, еще до того как церковь объявила Агнуса колдуном и чернокнижником, в городе произошел несчастный случай. Одна из жительниц, трагически потеряла своего молодого сына, который утонул в озере. Он был так молод. - Билли печально улыбнулся. - Его мать, от сильного горя, решилась на самый крайний поступок. От отчаянья, она решила привезти труп своего дитя Уэлшеру, в надежде, что он сможет помочь. Он согласился. Агнус Уэлшер использовал бедное тело, совсем юного парня, для своих ужасных экспериментов. - Билл замолчал, перестав теребить грязь. Он сидел рядом с окном, держась ближе к лунному свету. Билли постоянно внимательно следил за окном, словно там должно было что-то произойти.
-Зачем ты мне все это рассказал?
-Я тот юноша, утонувший в озере. Меня зовут Билл МакХиглли, родился в 1650, умер в 1667.
Сказать, что я поверил ему, было бы ошибкой. И хоть в его словах и звучали убедительные нотки, я не верил ни единому его слову. Мне было очень жаль. Зачем он пошел в этот проклятый особняк? Доктор оказался прав, состояние Билли и вправду оказалось критическое. В его бессмысленных словах звучала искренность, и на секунду мне даже показалось, что он говорит правду.
-Я понимаю Билли. В этом доме могло произойти все, что угодно, но то, что ты говоришь, не правда. Понимаешь?
Лунный свет стал постепенно уходить и вскоре совсем оставил нас почти в полной темноте. Лишь из двери в камеру, просачивался маленький луч света, от настольной лампы. Луна скрылась за серыми тучами, так внезапно появившимися посреди ночного беззвездного неба. Лицо Билли исказил страх. Он в отчаянье посмотрел в сторону окна, словно ожидая чьей-то поддержки.
Его кожа изменилась и приобрела мертвенно бледный цвет. Глаза нервно стали искать источник любого света. Рот задрожал, словно в каком-то приступе. Я в растерянности смотрел на ужасную метаморфозу Билли, которая происходила прямо на моих глазах, не в силах что-либо сделать или как-то помочь другу.
-Свет... мне нужен скорее свет... - Его голос был совершено, не узнаваемо хриплым. Единственная фраза, которую он повторял без остановки с все более изменяющимся и более ужасающим голосом: "Свет...нужен свет".
Я хотел закричать, но страх сковал меня тысячью цепями. Я хотел закрыть глаза и перестать смотреть на эту отвратительную, извивающуюся в темноте, фигуру, но продолжал глядеть с все более нарастающим кошмаром, который и не думал прекращаться. Мой лучший друг Билли, которого я привык видеть молодым и здоровым, менялся, становясь каким-то немыслимым монстром. Кожа отваливалась и падала на каменный пол. Зрачки глаз увеличились до огромных размеров, а рот пузырился пеной. Сквозь все эти ужасы, он хотел, что-то мне сказать, но получались лишь сдавленные рычания и отчаянные потуги. Кожа, с поразительной скоростью превращалась в старую и дряблую тряпку.
-Держись ближе к свету. - Выдавил он из себя и упал на пол бездыханный. Мой рассудок окончательно помутился. Я заметил, как два санитара вбежали в нашу камеру. Доктор, громко командуя и жестикулируя, что-то им кричал, но я был не в состоянии разобрать слова - всё плыло перед глазами и в ушах стоял гул и бешено громкий стук сердца. Голова закружилась, на секунду мне показалось, что я сейчас упаду в обморок, но смог устоять на ногах. Выйдя на улицу, я побрёл по дороге без цели, просто что бы идти. Где я был и что делал, не могу вспомнить. Очнулся я уже ночью, сидя на лавке в местном парке. Во мне зародилось и окрепло удивительное стремление попасть в этот запретный уголок, куда меня теперь, кажется, влекло нечто большее, чем просто любопытство. Словно одержимый я больше не мог противиться неизвестной силе и прямиком направился в проклятое поместье Уэлшеров, что находилось в западной части города, на самой его окраине.
Исполинский дом, стоявший на сырой, черной, бесплодной земле, нетронутый временем, одним своим видом вселял тот же ужас и отчаяние, что и прежде. Выполненный в готическом стиле с мансардной крышей, открытыми ставнями, сделанными из темного дерева и грозно выступающий, по своей древности сравнимый со многими памятниками и архитектурными сооружениями прошлого, фронтон. Примыкающую к дому черную башню и пирамидальный шпиль, грозно возвышавшиеся над маленькими домишками, расположившимися в округе, можно было рассмотреть издалека. Несмотря на столь долгое время, что дом пустовал, все окна оказались целыми, хоть и невообразимо грязными. Я испытывал непередаваемый ужас вспоминая, какие злобные и чудовищные деяния совершались в стенах этого дома, рядом с которым я сейчас находился.
Поднявшись по неровным ступеням стертой древней лестницы и взойдя под навес террасы, по краям которой стояли, подобно колоннам, столбы, я открыл массивную дверь, не прилагая никаких усилий, словно кто-то помогал мне в этом. Затем, как в трансе, очутившись в большом темном холле, направился вперед по старому, серому, чудом не истлевшему ковру, ведущему к винтовой лестнице на второй этаж. Все мои действия сопровождались тихими торопливыми шагами, прерывистым дыханием и скрипом старых половиц. Я шел в темноте, совершенно не различая предметов, но знал куда идти, словно что-то звало меня к себе, или будто я бывал здесь прежде. Поднявшись на второй этаж, я направился по коридору и остановился в самом его конце, перед запертой дверью. На удивление, страх исчез, и на его место встало волнение перед чем-то захватывающим, что должно было встретить меня по ту сторону двери и что, как мне казалось, звало меня к себе. Возможно, я сошел с ума от произошедших событий и мой приход в ужасающее поместье Уэлшера только доказывал эту гипотезу, но может это будет моя последняя здравая мысль, после которой я уже не смогу дать рационального объяснения происходящему. Почерк дрожит но, я надеюсь, его можно будет разобрать.
Войдя в темное помещение, я почувствовал холод и сырость. Все вещи, стоящие здесь, указывали на те далекие времена, когда еще не было машин или электрических ламп, а колдовство было обыденной реальностью и каралось смертной казнью. В дальнем углу комнаты стоял марокканский сундук из тика. Из открытого окна струился лунный свет освещавший стул и деревянный стол, на котором лежало перо и расплёсканная чернильница. Похоже, здесь побывал Билли. Вспомнив об инциденте, произошедшем в больнице, я вздрогнул. По правое плечо от меня стоял дубовый шкаф, окутанный паутиной.
Я подошел к столу и открыл первый ящик, в котором лежала груда старых помятых листков покрытых толстым слоем пыли. Я взял один из листков, при этом сдувая пыль с его, усеянной мерзкой желтизной, поверхности и внимательно стал читать. Пролежав многие века, некоторые слова стерлись и поэтому было очень тяжело понять, что здесь написано, но саму суть я уловил. Все надписи давались на латинском языке, который я более менее знал. В основном это были инструкции к тем или иным заклинаниям, но порой я находил обрывки дневника, владельцем которого видимо считался сам Агнус Уэлшер. Просматривая эти записи и странные символы, мое внимание привлек эпизод из дневника, в котором описывался один интересный эксперимент. Уэлшер действительно оживлял человека и в последующих записях говорится об этом. Его преждевременная победа оказалось нарушена, когда один из оживших трупов, с некоторое время спустя, буквально само разложился прямо на его глазах за считанные минуты. Билли был не одним таким несчастным, над которым Уэлшер ставил свои чудовищные эксперименты. Подобно растениям он выращивал мертвые тела, зарытые в могилы, удобряя каким-то дьявольским эликсиром. Они оживали спустя пару лет или десятилетий - отследить точное время не удавалось - но ничего не помнили. Побочный эффект, который свойственен всем ожившим трупам: они не могут очень долго жить без света и как вследствие отсутствия его погибают. Чем дольше они живут, тем больше им нужен свет и в конце концов наступает определенный момент, когда им необходимо проводить на свету все время.
С каждым новым прочитанным словом в моей душе медленно стал закрадываться мерзкий холодок, а глаза расширенные от ужаса не переставая читали, открывая передо мной все более и более невероятные по своему существу безумные открытия. Все эти надписи навевали на меня очень страшную догадку, о которой я пока не осмеливался подумать. Я боялся, что собрав всю цепочку воедино, потеряю рассудок, как это сделал мой покойный друг Билли, но записи сами сделали всю работу за меня и на последнем листочке я нашел предложение, которое полностью повергло меня в глубокий шок и начисто уничтожило остатки разумного, еще где-то гнездившегося в моей голове. Если верить этим записям вторым его успешным подопытным трупом был молодой рослый мужчина, в описании и имени которого я мог явственно узнать знакомую мне личность. Что-то екнуло в сердце, руки задрожали и я выронил этот листок на пол. Все мое тело трясло и знобило, и если бы сейчас передо мной стояло зеркало, готов поклясться там бы я увидел совершено другого человека. С трудом я повернул голову в сторону окна, где застыла луна, освещая практически все помещение, но долго ли это будет продолжаться? В голове всплыли воспоминания, якобы утерянные из-за автокатастрофы: от самого рождения и вплоть до трагической смерти. Я вспомнил все.

Автор: Марк Крам.

Пиковая дама

Мне почти шестнадцать, и я скоро умру, причём не от неизлечимой болезни и не от смертельного вируса, а из-за собственной глупости, благодаря которой мы с подругами открыли дверь в потусторонний мир, выпустив оттуда зло.

В моем возрасте слово «смерть» — это всего лишь слово, которое слышишь в кино или встречаешь в книгах, некое отвлечённое понятие. Мне и в голову никогда не приходило использовать его применительно к себе. Я всегда была уверена, что, если и умру, то очень-очень нескоро, в глубокой старости. Впрочем, если честно, я и в собственную старость не слишком-то верила, а уж в смерть — подавно. На заре жизни никто не думает о её закате. Я ведь ни разу не ходила на свидание с парнем, даже ещё не целовалась…

От выступивших слёз защипало глаза.

Стараясь не расплакаться, я несколько раз судорожно вздохнула.

Виновницей всего случившегося была Дарья. Это она свихнулась на чёрной магии. Заговоры, привороты. Мы с Лесей поначалу только смеялись над ней, потому что толку от её колдовства было чуть. Взять, к примеру, тот факт, что Серега из 10 «Б» в меня так и не влюбился, несмотря все Дарьины манипуляции с его фотографией и жутковатый антураж в виде тринадцати горящих свечей и тринадцати засушенных роз. А потому, когда наша доморощенная колдунья вдруг заявила, что может с помощью тёмных сил отменить годовую контрольную по математике, мы едва не надорвали животы от хохота.

— Что, твои тёмные силы засушат пасту во всех ручках? — сквозь смех простонала Леся.

— Может, самовозгорятся наши тетради? — выдвинула свою версию я.

Покрутив пальцем у виска в ответ на наши шутки, Дарья сухо обронила:

— Увидите!

Тот субботний вечер во всех деталях запечатлелся в моей памяти.

Дарья была дома одна, родители её на весь уикенд уехали на дачу. Мы с Лесей в условленный час явились к ней с коробкой пирожных, которые нам, увы, так и не суждено было попробовать.

Распахнув дверь, Дарья жестом пригласила нас войти, затем, не проронив ни слова, провела через тёмную прихожую в свою комнату. Слегка обескураженные таинственностью происходящего, мы с Лесей тоже молчали. Производил не то что пугающее, какое-то завораживающее впечатление и необычный Дарьин вид. На ней было длинное шёлковое платье чёрного цвета, на ногах — чёрные балетки, голову украшал скрученный жгутом чёрный капроновый шарф. Макияж тоже был выдержан в стиле «вампир»: губы в чёрной помаде, чёрный лак на ногтях, чёрная подводка вокруг глаз.

В комнате всё было готово к предстоящему «таинству»: окна плотно зашторены, свечи расставлены как по периметру, так и вокруг положенного на палас зеркала.

Дарья кивком указала нам на подушки. Мы послушно опустились на них, образовав втроём некое подобие замкнутого пространства, центром которого стало окружённое горящими свечами зеркало.

— А это что за народное творчество? — не удержалась от вопроса Леся.

В зеркальном круге чёрной помадой была нарисована символическая лестница, упирающаяся одним своим концом в закрытую дверь.

— Это? — загадочно улыбнулась Дарья. — Ритуальное изображение для вызова Пиковой Дамы!

— Пиковой дамы? Но Германа же нет! — насмешливо скривилась Леся и, посерьёзнев, добавила:

— Глупостями занимаемся!.. Как можно верить во всю эту чепуху?..

— Подожди, скоро сама поверишь! — многообещающе усмехнулась Дарья.

Признаться, я сама всегда скептически относилась к рассказам девчонок о духах Пиковой Дамы или Кровавой Мэри, якобы исполняющих любые желания тех, кто их вызывает. Но жаль было расстраивать Дарью, бедняжке так хотелось удивить нас своей способностью к чёрной магии. Я поддержала её:

— Давайте уж начнём! — Чёрт дернул меня за язык!

Дарья протянула нам руки, втроём мы замкнули ритуальный круг, после чего склонились над зеркалом так низко, что наши головы соприкоснулись, трижды повторили необходимое заклинание: «Дух Пиковой Дамы, приди!»

Главное желание озвучила, конечно, Дарья:

— Помоги нам, сделай, пожалуйста, чтобы мы не писали годовую контрольную по математике!

На мгновение повисла тишина, но уже в следующее нервно хихикнула Леся:

— Дурдом!

— Тсс… — приложив палец к губам, остановила её Дарья.

Неожиданный звук, похожий на скрип ржавых дверных петель, заставил всех нас вздрогнуть. Я заметила, как встревоженно напряглась Леся. Бледное лицо Дарьи, расплывшееся в неком подобии торжествующей улыбки, выглядело во тьме как гротескная маска Смерти. Повеяло холодом, точно кто-то с мороза вошёл в тепло, не сразу притворив дверь. Я инстинктивно поёжилась. И вдруг раздались шаги, лёгкие, стремительные, словно порыв ветра, которым сразу загасило все свечи. Леся испуганно вскрикнула. Мы изо всех сил сжали друг другу руки. Не передать словами, как было страшно! Я боялась пошевелиться и едва не лишилась чувств, когда в кромешной темноте прозвучал сумасшедший женский хохот. Шаги приближались. Ощущение было такое, будто некто невидимый, спустившись по незримой лестнице, прошёл мимо нас. Внезапно открылась и моментально захлопнулась дверь Дарьиной комнаты. Всё стихло. Ни звука, ни движения, ни даже холода. Сама по себе вспыхнула люстра. Не знаю, сколько времени прошло, пока мы находились в прострации. Может, несколько секунд, а может, и полчаса, как на следующий день утверждала Леся. Она, кстати, первая опомнилась, её гневный вопль до сих пор стоит у меня в ушах:

— Кошмар! Дарья, никогда тебе не прощу! Что это было?!

— Дух Пиковой Дамы, в который ты не верила! — последовал победоносный ответ.

— Кончай мне голову морочить! Ежу понятно, что ты нас разыграла! — Отбрасывая в сторону подушку, на которой сидела, Леся забегала по комнате. — Давай колись, куда ты его спрятала?..

— Кого я спрятала? — заверещала оскорблённая недоверием Дарья. — Ты что творишь? Перестань рыться в моих вещах!

— Не кого, а что!.. Телефон, магнитофон, ноутбук!.. Откуда шел звук?.. Ты ведь записала все эти шаги и скрипы заранее, чтобы напугать нас, а мы, идиотки, повелись!..

— Ничего я не записывала!

— Ага, расскажи ослу, у него уши подлиннее!

Перепалку прекратила я, указав дрожащей рукой на треснувшее зеркало:

— Девчонки, смотрите! — Лучи расходились углом от нарисованной двери, пересекая схематично изображенную лестницу, в направлении выхода из комнаты...

В понедельник на уроке математики нам сообщили, что итоговая контрольная в десятых классах перенесена на четверг.

— Ладно, хоть частично сработало Дарьино колдовство! — рассмеялась Леся.

Тогда мне тоже было смешно, это сейчас я понимаю, что колдовство сработало на все сто процентов. Пиковая Дама в точности исполнила Дарьину просьбу: никому из нас троих не суждено уже писать годовой контрольной… никогда!..

В тот день Дарья так и не появилась в школе. На последней перемене мы позвонили ей, и, узнав, что она в больнице, помчались туда, но опоздали. Болезнь развивалась настолько стремительно, что врачи даже диагноз не успели поставить. «Почернела вся, как обуглилась!» — только и смогла сообщить нам дежурившая в реанимации медсестра.

Сейчас вечер вторника.

Утром умерла Леся.

Я слышу, как мама рыдает в телефонную трубку, перечисляя диспетчеру скорой помощи мои симптомы. У меня отнялись, потеряли чувствительность и стали чернеть пальцы на руках и ногах. С каждой минутой чернота поднимается всё выше, выше…

А мне ведь нет ещё даже шестнадцати!

Утопленник

…Его иссиня-серое морщинистое лицо, лицо утопленника, ограненное тиной и илом, словно луна в ночи, белизна овала в пучине мрака иногда является мне во снах. Глаза его, водянистые, мутные, смотрят на меня. Он машет мне рукой. Пальцы оплетены водорослями. Он приветствует меня, утопленник, зовет к себе…
Я просыпаюсь и не могу надышаться воздухом, захлебываюсь им, таким пьянящим, чистым перед рассветом…

1.
Жара стояла как в печи. Одежда – хоть выжимай, опрокинешь в себя стакан, он тут же липнет мокрой рубашкой на спине. Я ехал в город купить кое-каких деталей по мелочи для сломанного телевизора. Изнывал от жажды. Решил повернуть к ручью, охладиться. Вода там грязная, с болот вытекает, не даром Чертовым озером в народе то место зовётся, пить, конечно, нельзя, но голову намочить да умыться - в самый раз.
Уже издали заприметил знакомый красный мотоцикл, и со спины Антошу – тот сидел на корточках, внимательно глядел в воду.
-Здравствуй! – крикнул я, подъезжая ближе.
Антоша поднял руку в приветствии, головы, однако не подняв.
-Здорово, - ответил сипло.
-Ты чего тут? Потерял, небось, чего?
-Фома, присядь, погляди.
-А чего? – я присел, стал глядеть в воду, в то место, куда глядел Антоша. Вода как вода, мутная, тиной пахнет, не видать ничего.
-Медитируешь? – подколол его я.
-Там. . . есть кто-то… - выдавил Антоша шепотом. Я хотел было от души рассмеяться над шуткой Антоши – веселый он парень, да только взгляд увидав его, мороз пробрал меня.
-Антоша, ты чего?
-Там есть кто-то, - повторил он.
-Ты нормально себя чувствуешь? У тебя голова не болит? Удар пади солнечный? – я потрогал лоб Антоши, но выявить теплового удара не смог –в медицине не силен, лоб да лоб, вроде нормальной температуры.
-Я с лесопилки ехал, думаю, заверну к озеру, невмоготу жара. Да и мотоцикл накалился. Пешим ходом сюда доковылял. Наклонился лицо ополоснуть, да так и замер. Из воды-то глядит на меня кто-то, зеленый. Глазами полупал на меня и на глубину ушел. Вот.
-Антоша, ты это…
-Не веришь мне? Да чего мне врать-то?
Я растерялся. Действительно, чего бы ему врать? Хохмить удумал? Так уже и не смешно вроде как получается. Да и вид у Антоши такой, что невольно верилось – словно мешком пришибленный.
Мне дед конечно рассказывал про местное озеро и болота, будто бы там амфибии какие живут, но как источник достоверных фактов дед был слаб, ибо много пил, а склонность к мистицизму проявлял во всём - называл тёщу бабу Машу ведьмой, а собственную корову Нюрку – посланницей внеземных цивилизаций; в дни же особо долгих запоев и вовсе не раз признавался что видел инопланетян.
-Антоша, пойдем домой. Ну его, это болото.
Я помог подняться Антоше, встряхнул его пару раз, чтобы вывести из ступора, пожал руку, и мы разошлись.
Я так и не умылся, зато Антошин рассказ обдал меня ледяным ветром.

2.
Хоть и жили мы по соседству, Антошу я не видел после той встречи несколько дней. Я занимался своими делами, коих как всегда невпроворот, и проведать Антошу было некогда. К пятнице, окончательно спалив телевизор, плюнул на всё, взял бутылку водки из заначки, огурцов в карманы нарвал и двинул к Антоше, поговорить о высоком искусстве, кинематографе, обсудить вопросы политики и обустройства страны, покритиковать ввод войск на Филиппины, подтвердить догму о всеобщей бабской дурости и, если до того дойдет, под баян спеть что-нибудь из раннего «Биттлз».
Встретил я Антошу у его порога, взмыленного, с сумкой на плече, куда-то спешащего.
-Ты куда собрался?
-По делам.
-А я к тебе с гостинцами, - я по заговорщически подмигнул ему, продемонстрировал свои дары.
-Не могу, - Антоша попытался улизнуть, я остановил его за плечо. Невольно задел его сумку, и она упала, исторгая из себя железные банки.
-«Килька в масле», - прочитал я этикетку.
Антоша выхватил из моих рук консервы, сердито посмотрел на меня.
-Некогда мне, говорю же!
-Ладно тебе, чего ты…
Но Антоша уже мчал по пыльной дороге, даже не на мотоцикле, пешком, оставив калитку не закрытой.

3.
Тревожный звоночек прозвучал через две недели, когда к нам в дом вбежала его мать, сквозь слезы всхлипывая начала причитать:
-Антошеньки нет не ночевал дома! Ой пропал убили его алкаши какие порезали в драке по голове молотком наверное, али окочурился где!
Антоша, дурная голова, от него всего можно было ожидать. Не мог он спокойно усидеть. Всё искал чего-то, «место в жизни» - говорил. Удумает на гитаре учиться играть, купит учебник, инструмент, месяц побринькает да забросит это дело. «Не моё», говорит и новую придурь ищет. По юности легче было, там рыбки всякие в аквариуме, выращивал их, потом пауков в банке разводил, пока их кот Васька не поубивал, камни, минералы. А взрослеть стал, масштабнее мыслить стал. «Надо полностью погрузиться в начинание чтобы понять моё - не моё», - говорил Антоша и перечитывал по сотне раз учебник истории за восьмой класс когда хотел стать историком. Шил из мамкиных штор парашют, когда решил пойти в армию, непременно в ВДВ, - не взяли, по болезни. Хватался за тысячи дел, не одно не оканчивал. Мать, видя это, уже и не надеялась, что он когда-нибудь всё-таки найдёт то самое «своё», которое так упорно искал. Ругала его, когда он выдумывал что-то новенькое, останавливала его, говорила что не получиться, опять бросит. Не заметила, как начала превращаться из матери в сварливую мачеху. С матерью Антоша часто ссорился, уходил, конечно, из дому, но к вечеру всегда возвращался.
-Да с девками загулял, наверное, - ответил я. Антоша красив собой, его девки любят.
Жена моя видимо из-за этого его не сильно жалует, ревнует.
-Третий день, Фома, не появляется. Я тоже поначалу думала – загулял. Погуляет и вернется. А его нет и нет. И на вторую ночь. И третью вот не спала, всё прислушивалась, вдруг вернется, извелась вся. Фома, а вдруг его бандиты какие отмутузили? Поспорил пади с такими же, упрямыми, они его по голове и образумили. У него же знаешь, какой характер.
Я знал. Быстро собрался, думал ружье взять, передумал. Своими силами разберемся.
Выбежали из дому, на нервах, а куда бежать-то? Бабка на клуб сельский показывает. Я, было, пошел, но словно остановило меня что-то. А потом как молнией ударило.
Рванул я в сторону лесопилки. Свернул к оврагу, через колючки, сдирая в клочья штаны, спустился, словно лавина, к озеру.
У берега кто-то был, я их еще издали заприметил. Один вроде как на Антошу нашего похож, второй сутулый, даже горбатый, в лунном свете блестящий какой-то, будто маслам вымазан. Куртка такая у него что ль? И глаза огромные, янтарные, светятся. Лица не видно. Я, признаться, струхнул, приостановился. Позвал:
-Антоша?
Мало ли? Может, перепутал, к чужим людям заявился без приглашения.
Горбатый, услыхав мой голос, испугался, взвизгнул и бросился в воду.
-Постой! – крикнул второй. По голосу я его сразу узнал.
-Антоша! – я подбежал к нему. В исхудавшем перепачканном илом лице сложно было признать Антошу.
- Ну чего вам всем от меня надо-то?!
-Тебя мать потеряла. Куда пропал?
Антоша махнул рукой.
-Тебе не понять, - выдохнул он.
-Чего это не понять? Не глупей тебя, - я даже немного обиделся на него.
Антоша посмотрел на меня, вздохнул.
-Понимаешь, Фома… тут такое. Озеро наше походу и в правду необычное. Ты ведь помнишь, видел меня тут тогда, когда в город за деталями собрался?
-Ну.
Я присел рядом с Антошей. В темноте рукой нащупал что-то на земле. Поднес ближе к глазам – консервная банка, килька в масле, вскрытая толи камнем, толи еще не пойми чем, как попало, вкривь. Выеденная до блеска.
-Мне ведь тогда не почудилось, я взаправду лицо то видел. Мамке рассказал, она не поверила, дураком обозвала. Я тоже чуть не подумал что с ума сошел раз лица в воде вижу. А потом проверить решил – ну дурак я или нет. К озеру пришел, стал глядеть. Долго глядел. Никого. Хотел было уходить, а у меня из кармана нагрудного на рубашке конфетка в воду плюхнулась. Я гляжу, как она в глубину оседает, медленно так, и ту этот, водяной… конфетку схватил. А потом второй. Они даже подрались из-за сладости. Я тогда испугался, убежал. Всё, думаю, поехала крыша окончательно. Права мамка. Лечиться пора.
А потом любопытство всё же взяло своё. Вернулся через два дня. Еще конфет принес. Стал прикармливать. И не страшные они вовсе. Сладкое любят. Килька им еще нравиться, в масле.
Антоша пнул жестянку в сторону от воды.
-Фома, это ведь иная форма жизни! Понимаешь? Они когда привыкли ко мне, говорили со мной. Я их языка, конечно, не знаю, да и дело не в этом. Главное я понял, что они никакие не злые, такие же, как мы, кильку любят, конфеты, капусту кислую, дыма сигарет не переносят и нас, людей, боятся. Особенно рыбаков. Мы с водяными даже плавали вместе. Я по началу боялся, думал, утянут на дно. А они брызгаться давай, как дети малые.
Тогда-то я окончательно перестал их бояться. А мамка…- Антоша вновь тяжело вздохнул. – Скажи мамке, что не вернусь я больше домой. Нечего мне там делать.
-Да ты что же?! – не вытерпел я.
-Здесь жить буду! – оборвал Антоша. – На озере, летом рыбой питаться буду, ягодами, грибами, к зиме может избушку какую срублю. Изучать новую жизнь буду. Меня, может, потом в учебниках напечатают когда-нибудь. Что был такой Антон Серов, новую жизнь открыл.
-Антоша, да ты и в правду сума сошел!
-Не веришь мне? Гляди!
И Антоша приблизился к берегу. Ладонью стал водить по воде. В такт своим движениям тихо засвистел грустную незатейливую мелодию. Походил он в этот момент на колдуна, я даже в пал в какое-то оцепенение, транс от его манипуляций. Ничего существенного, однако, не происходило, и я, с силой оторвав взгляд от Антоши, взглянул на гладь воды.
Озеро молчало. Потом по воде прошлись пузыри воздуха, вода стала шершавой. А потом появились они…
Господи, никогда их не забуду! Лоснящиеся, черные и пахнет от них как от рыб – холодом и тиной. Они вышли из воды, сутулые, с гладким змееподобными хвостами. Клацая пастями-пещерами, усеянными множеством мелких острых клыков они враждебно стали оглядывать меня, обнюхивать с расстояния и презрительно фыркать. Окружили Антошу.
-Они любят меня, Фома! – Антоша рассмеялся, его смех еще больше напугал меня. – Они зовут меня жить к себе, в озеро. Там у них семья. Они умеют делать так, чтобы человек мог дышать под водой, трансформация, Фома. И знаешь, Фома, с каждым днём мне эта идея кажется всё более заманчивой. Они лучше людей.
Я вскрикнул, кажется, вскрикнул, потому что все твари разом оглянулись нам меня. Их янтарные глаза сверкнули яростью, и это было последним, что окончательно сломало моё сознание реальности. Я закричал, бросился сквозь лес, даже не зная куда, просто в темноту, подальше от этого безумия.
Сколько я бежал? через какие дебри? – не помню. Ясность ума окончательно вернулась ко мне только утром. Жена допытывала, где я был и от чего штаны мои, и лицо одинаково изодраны, а от самого от меня пахнет помойкой. Я ей ничего не сказал, не мог вспоминать случившегося. Выпил крепко.
А потом приехал Иван. Сказал, что Антоша утонул. Его местные пацаны по утру видели, как он купаться полез в воду, занырнул, да так и не вынырнул.
Селом собрались искать Антошу. Палками и буграми прочесали дно Чертового озера. Нашли только рубашку Антошину. Её в гроб и положили.

4.
Народ решил сразу – Антоша утонул по глупости, пьян видимо был, полез купаться в воду, да и захлебнулся, али судорогой ногу ему свело. Чего не взбредет недалекого ума человеку?
Похороны устроили на следующий день, мало-мальски отвели поминки, выпили за упокой его неугомонной души да и позабыли о нем, окунувшись в суматоху дней.
Лишь я знал что Антоша вовсе и не утонул. Он просто стал другим, одним из этих существ. Теперь это уже и не Антоша вовсе.
Раз в месяц, выпив для храбрости, ночью я иду к озеру, оставляю на берегу консервы и сладости, не для тех тварей, для Антоши. И каждый раз, когда прихожу вновь, консервы оказываются выеденными.
Я смотрю на гладь озера, вода тихо шепчет мне: «Спасибо». Всякий раз думаю об одном – неужели это стоило того, чтобы обменять свою жизнь на другую? Озеро улыбается, шепчет: «Попробуй…».